«Я не творец, а передатчик»

Елена ОЖИЧ (Клишина) – известный алтайский литератор. Многократный победитель и лауреат краевого конкурса «Лучшая книга Алтая», победитель краевого конкурса на издание литературных произведений, призер международного конкурса «Добрая лира», конкурсов «Русский Stil» (Германия) и «Лексикон» (США), лауреат Пушкинской премии, дипломант (2011) и главный лауреат (2019) Международной премии Владислава Крапивина. О жизни на виду и особенностях писательства, о своих людях и помидорах, амбициях и времени – от первого лица.

— Конкурс для меня – одна из возможностей получить серьезное подтверждение того, что ты сделал что-то нормальное, тест на писательскую пригодность. Как сказал Нил Гейман в своей речи к студентам: «Поэтому пишите… так, как можете лишь вы. Как только почувствуете это, вероятно, окажется, что вы шагаете по улице нагишом, чрезмерно обнажив свое сердце, ум, и все, что у вас внутри, обнажив слишком много себя, вот тогда-то, быть может, у вас и начнет что-то получаться». Не могу сказать, что от этого можно быть в восторге: расчехляйся и начнет получаться. Но это такое поставленное мне условие. Тот факт, что твою рукопись признали стоящей, дает определенный запас прочности: за мной теперь 30 человек литсовета премии, включая самого Крапивина, и мнение того, кто захочет кинуть в меня помидором, будет уже не столь болезненным. Потому что «отрастить» невосприимчивость к критике мне пока так и не удалось. Все равно каждый имеет право тебя обсуждать, ставить оценки, а у тебя буквы в крови плавают, ты думаешь готовыми иногда текстами. Если их оставить внутри себя, то они сгорят, и останется выжженная поляна. А так ты часть себя выпускаешь на свободу, и эта часть, возможно, где-то выживет и будет кем-то подхвачена. И это не желание «оставить след в веках». Это как сделать фотографию и оставить ее на видном месте. Кто думает о вечности, делая снимок?

— После присуждения премии Крапивина я дня два ходила с чувством именинника. Но быстро стало понятно, что в эти ворота ты уже не постучишься и следующая твоя работа должна быть как минимум не хуже. Но сам ты не можешь знать, хуже или лучше, по-твоему, так вроде лучше, но узнаешь ты это, только когда получишь какой-то отзыв. Не очень много вокруг людей, которые могут дать настоящий, по делу, честный отзыв. И еще не хватает среды своих людей. В Екатеринбурге, куда я ездила на вручение премии, я увидела этих самых своих людей. Увидела их в первый раз в жизни и поняла: здесь все свои. И они теперь на расстоянии всего одного клика от меня! Это очень важное для меня чувство – знать, что они есть. И речь, кстати, не обязательно идет о литераторах: в любой сфере, часто случайно, может встретиться человек, от общения с которым внутри начинает работать дизель-генератор.

— Перед объявлением результатов конкурса у нас был круглый стол, и члены совета «разбирали» каждого автора. И мне сказали: «Вы понимаете, что написанное таким языком никогда не станет классикой?» (произведение «Спойлеры», за которое Елена получила премию В. Крапивина, написано от лица подростка Захара Табашникова, с соответствующей лексикой, — прим. ред.) Я понимаю, и у меня нет таких амбиций. И вообще не нам решать, кто станет классиком. Не хочу, чтобы мои книги входили в какие-то рекомендательные списки, в школьную программу – чтобы их заставляли читать. Хочу, чтобы меня читали только по любви. И если вдруг я когда-то стану «брендом» — надеюсь, уже умру к тому времени! Мне не важно, в орденах у меня грудь или нет, важно, чтобы мне писалось. Ведь я не творец, а передатчик, и все зависит от того, чистый эфир или помехи. Вот сейчас, после общения в Екатеринбурге, «горшочек заварил»: благодаря той радости от среды и события, возник некий импульс, цепь замкнулась, эфир очистился и пришли какие-то схемы, которые сейчас надо наполнять текстом. Мне кажется, это хорошие идеи, которые через годик-два, может быть, станут рукописями. И важно, чтобы было время на воплощения всего этого: время для писательства, наверное, лучшее, что может дать мироздание писателю. С другой стороны, я отдаю себе отчет в том, что наличие свободного времени – это никакое не условие. Бывает, и время есть, а писать себя не заставишь. Бывает, живешь так, что «нож втиснуть некуда», настолько много дел, и срочно требуется записывать, дописывать, переписывать… И ты раздвигаешь эти дела, ищешь окошко и пишешь – если чувствуешь в этом острую потребность, не можешь потерять то, что зажглось у тебя внутри. И ты встраиваешься в круговерть со своими буковками, не смотря ни на что.

— Нет у нас роскоши садиться и только писать месяцами – есть масса обыденных дел, семья, работа. Поэтому если считаешь, что в голове завелась достойная идея, нужно идти к ней маленькими шагами. Хоть по букве, по предложению. Не пишется – читаешь про то, что к делу относится и тебе это надо как-то переработать. Я вот, работая над «Спойлерами», прочитала «Войну и мир» до конца. До этого были три попытки, но они заканчивались провалом. А пришлось это сделать: для Захара Табашникова роман Толстого стал главным вызовом.

— Есть такая штука — фактор взрослого. Взрослый может простимулировать то, что изначально присуще ребенку, как это было в моем случае, может помочь найти свое в литературе – как в творчестве, так и в чтении. Но, мне кажется, это возможно, только если без диктата. Это должен быть этакий партизанский маркетинг: ты ненавязчиво, как бы случайно подбрасываешь ребенку книги, сам читаешь у него на глазах, книги дома у тебя везде валяются кучами, обсуждаешь что-то… Но, на самом деле, дети запросто могут проигнорировать твои советы и читать что-то свое – вовсе не то, что взрослый считает достойным внимания. Да и ладно! Можно, наверное, вообще книг не читать – главное не это, главное — найти какое-то свое дело, которое будет греть в жизни. Мои дети читают – может быть, благодаря моему «партизанскому маркетингу», может быть, потому что они сами по себе такие. Мои книжки? Ну, читали кое-что. Для них я – мать, а не писатель.

— Когда студия «ШКиТ» предложила мне экранизацию, я не сразу согласилась и вообще предлагала другое произведение. Волновалась, конечно: и сама книжка не бог весть какая великая, а что с ней еще для экрана сделают? Сценарии я писать не умею, так что все делали они сами. Смотреть свое произведение на экране страшно, конечно. Пару моментов ребята сделали очень пронзительно и слезы наворачивались, в каких-то моментах было действительно смешно. Я старалась воспринимать все это не как свою книгу. Ведь она – уже не мое. Она зажила своей жизнью, стала чем-то иным. Вот фильмом, например.

5 фактов из жизни

Первые публикации Елены состоялись в пору ее студенчества — в газете «Молодежь Алтая»: издание познакомило читателей с поэтическими произведениями юного автора.
Елена Ожич – автор аудиосказки «Мышиный цирк», книг «Замория, Загория, Залесия и Прямоподносовия», «Истории взрослых» (стихи), «Как я ничего не ела», «Звезды, найденные в лесу», «Про Димку Мишина. Ради любви к искусству», «Валяный сапожок», «Города, которых нет», «Мой папа ― мальчик», «Девчачьи нежности», «Ревень и щавель», «Звездономика и планетология».
Из последних прочитанных Еленой книг, оставивших сильные впечатления – «Опосредованно» Алексея Сальникова и «Учитель Дымов» Сергея Кузнецова, а также книги и рукописи шорт-листа Крапивинской премии этого года – «Собачелла» Натальи Шицкой и «Точка бифуркации» Николая Пономарева.
Героиня интервью с детства – постоянный посетитель краевой детской библиотеки им. Н. К. Крупской. «Я ездила туда с большой хозяйственной сумкой и привозила домой гору книг и диафильмов – чтобы надолго хватило. И сейчас туда хожу: и за книгами, в том числе. Прекрасная библиотека!»
Чтобы издать книгу «Ревень и щавель», Елена Клишина объявляла народный сбор средств. «Меня тогда поддержали даже люди, которые не знают меня лично. Это помогает поверить в себя, понять, что ты, наверное, что-то делаешь правильно и хорошо. Это такие утверждающие тебя события в моменты сомнений. Такой сбор денег — это не стыдно, не тяжело. Если ты хочешь что-то сделать, нужно обращаться к людям за помощью».