Создатели миров: известные писатели встретились в «Шишковке» с читателями
В ходе фестиваля «Шукшинские дни на Алтае» с 23 по 25 июля в Алтайской краевой библиотеке им. В. Я. Шишкова с публикой встретились знаменитые литераторы, чье творчество волнует миллионы людей.
«Литературный перекресток» — блок фестиваля «Шукшинские дни на Алтае», который ежегодно приглашает к общению читателей и известных писателей. Встречи проходят в нескольких районах Алтайского края, но начинается и предельно насыщенно проходит «Литературный перекресток» традиционно в Алтайской краевой библиотеке им. В. Я. Шишкова – главной библиотеке региона. В этом году в течение трех дней состоялись четыре встречи: Роман Сенчин, Януш Леон Вишневский, Андрей Рубанов и Владимир Костин поговорили о творчестве и о жизни, встретив в «Шишковке» горячий прием читателей и не оставив без ответа ни одного их вопроса. В сумме – 7 часов насыщенного общения, чуть меньше 800 участников, более 500 автографов и бесценные эмоции, которые подарили друг другу те, кто встретился в эти дни на «Литературном перекрестке». К слову, среди них было много, — нет, — очень много молодежи. Не случайной, а глубоко знающей творчество литераторов, интересующейся. Их присутствие и горячие вопросы стали отдельным подарком писателям! В зале были даже дети, которые иной раз задавали вопросы, дарившие новую глубину общению. Стоит отметить, что около 25% всех гостей побывали на всех четырех встречах – некоторые специально брали отпуск на эти дни, чтобы ничего не пропустить! А встреча с Янушем Леоном Вишневским привлекла в Барнаул гостей не только из районов края, но и из Челябинска, Новосибирска и Кемерово. Вот что говорит Юлия Легостаева из Кемерово, которая приехала на один день, чтобы увидеть любимого писателя: «Книга «Одиночество в Сети» запала в душу и, когда я узнала, что Вишневский едет в Барнаул, не смогла упустить такой шанс. Януш Вишневский очень интересный человек, открытый, дружелюбный и искренний, его книги трогают до глубины души, — я думаю, в этом и состоит секрет их популярности как среди людей в возрасте, так и среди молодежи. Спасибо организаторам за такое мероприятие! Эмоции зашкаливают!».
Литераторы были тронуты горячим приемом – их не слегка искупали, а погрузили в море читательской любви. А некоторые еще и испытали сильное и приятное удивление. Так, на встречах с Романом Сенчиным и Андреем Рубановым, когда приходила пора автограф-сессии, авторы не несколько секунд застывали с практически идентично изумленными выражениями лиц: они видели молодых барнаульцев Владимира и Дарью с огромными стопками книг! Ребята тщательно собирают домашнюю библиотеку (что, согласитесь, большая редкость по нынешним временам), и гости этого «Литературного перекрестка» — в числе их любимых писателей!
Читатели могли не только пообщаться с писателями, но и получить подарок от «Шишковки»: конечно, книги! Януш Леон Вишневский подписал книгу победителю конкурса так называемых sms-рассказов («Мне 15, и я не могу жить без тебя. Мне 55, и я живу без тебя. Но помню, как не могла», автор Татьяна Берглизова), в котором приняли участие 46 человек от мала до велика, а Роман Сенчин и Андрей Рубанов определяли наиболее интересные вопросы (работа оказалась весьма нелегкой!).
Наши гости – чрезвычайно разные писатели, по некоторым темам у них кардинально расходится мнение. Но есть и объединяющие темы, и их немало! Все не вместит один материал, но мы постараемся вас познакомить с некоторыми интересными высказываниями участников «Литературного перекрестка» в «Шишковке». Итак…
Роман СЕНЧИН:
— Герои нашего времени в литературе нужны, наверное, для того, чтобы им подражали. Но, кажется, этого никто из писателей еще не добился. Все эти герои – сложные личности и с какими-то червоточинами.
— Я не всех своих героев убиваю, я вовсе не живодер. У Елтышевых да, такой конец. Но он случился не по моей воле – уж так у них жизнь сложилась. Мне их жалко, я люблю и сострадаю своим героям, даже когда они не очень хорошие люди.
— Нужно ли непременно жить в Москве, чтобы стать успешным писателем? Последние два десятилетия в этом плане здорово поменяли картину. В конце 90-х нужно было жить в Москве, чтобы печататься в журналах или издать книгу. А начиная с «нулевых» сказалось развитие интернета, появление премии «Дебют», литературные журналы стали больше реагировать на так называемых провинциальных писателей и издательства стали искать таких авторов… В общем, жизнь в Москве перестала быть определяющим фактором. Возьмем моих сверстников или тех, кто чуть помладше: москвичей мы там насчитаем всего несколько человек. Прилепин, Шаргунов, Новиков – вне Москвы. Это даже стало своего рода хорошим тоном — жить не в Москве. Очень показателен в этом Михаил Тарковский, который Москву хаит — это только москвич может так не любить Москву! Он стал сибиряком больше чем сибиряки, наверное.
— Нельзя автору печататься за свои деньги, это – последнее дело. Это губительно для литератора! Никто его книгу не заметит, не откликнется. В стране предостаточно журналов. На худой конец, есть интернет-порталы.
— Когда что-то не получает в писательстве – это даже интересно: бьешься над этим, бьешься… Это игра такая своеобразная. Вообще писательство это тяжелая, но очень радостная работа. Когда почти из ничего, из мимолетного сюжета рождается целый мир.
— Зависть это хорошее чувство, потому что оно побуждает к соревновательности. Для меня как для литератора это важно: вижу, как кто-то хорошо написал – и хочется написать еще лучше!
Януш Леон ВИШНЕВСКИЙ:
— Люблю русский язык, он очень красивый, но трудный. Самое ужасное – с ударениями, которые кардинально меняют смысл слова: писАть и пИсать, например. На встречах я часто говорю, что мне не хватает в русских книгах расставленных ударений. И однажды женщина мне подарила книгу любимой мною Людмилы Улицкой, в которой три месяца аккуратно, карандашом расставила ударения! Это тоже любовь.
— Обычно книги лучше, чем фильмы. Но для меня есть три исключения – эти фильмы также хороши, как и книги. «Мосты округа Мэдисон», «Выбор Софи» и «Пролетая над гнездом кукушки».
— Читаешь дневники людей 17 века и видишь, что будущее (в котором мы сейчас живем) им виделось мрачным: будет уничтожено, молодые люди не имеют идей… Я думаю, если любовь останется, все будет хорошо – в нашем будущем.
— Люди любят читать о трагедиях других, сравнивая себя с героями, и на фоне книжных трагедий их собственные беды кажутся не такими страшными. Они становятся счастливее от этого!
— Когда я счастлив, я не хочу писать, для творчества мне нужна меланхолия. В этом деле очень помогает поэзия и, в частности, Сергей Есенин – он самый хороший для грусти. Читаю Есенина, беру бокал вина, снова читаю Есенина – и я готов писать книги!
— Книг так много, а времени так мало… Поэтому художественной литературы я читаю мало. Но уж если читаю, то часто одновременно четыре книги: на польском, немецком, английском и русском – это важно, чтобы практиковать языки. Читаю книги Нобелевских лауреатов. И некоторые из них такие плохие… Но я их читаю, чтобы понять – как написать плохую книгу и получить Нобелевскую премию по литературе! Много читаю русскую классику – и только в оригинале. Достоевского, Толстого, Лермонтова, Пушкина. Кто их не читал – просто необразованный человек. Я очень счастлив, что могу читать их в оригинале – это была моя мечта. И я выучил русский язык!
— Я, к сожалению, ничего не читал у Шукшина, но я очень люблю его как режиссера. Он был очень известен в Польше, и я совсем молодым смотрел его фильмы. Особенно мне нравился «Живет такой парень». Я думаю, что в его книгах похожая атмосфера. Извините, что я тут свои бизнесы делаю, но мне бы хотелось получить в подарок книгу Шукшина, чтобы я мог взять ее в самолет и весь мой долгий перелет читать! (Примечание – директор «Шишковки» Татьяна Егорова подарила ему такую книгу!)
— Россия – очень читающая страна, я могу это точно говорить, так как могу сравнивать ситуацию с Польшей и Германией. В Польше 37% людей 18-23 лет в прошлом году не прочитали ни одной книги. Это просто ужас!
— То, ч то я все знаю о женщинах, я впервые прочитал в газете. Да, я немножко больше знаю о женщинах, чем другие. Я много изучал психологию женщин и это невероятно интересно. Я прочитал все книги на английском, немецком и польском на эту тему. Но самую главную информацию я получаю от самих женщин. Они говорят о своих чувствах очень много. Но, сколько бы женщина не говорила, ты все равно никогда не знаешь до конца, какова она есть – женщина.
— Не напиши я «Одиночество в Сети», не узнал бы очень много хороших, чувствующих людей в разных странах мира, не приехал бы в Россию. Читатели и издатели долго просили написать продолжение романа «Одиночество в Сети». Но я отказывался. А недавно у меня возникла в этом внутренняя потребность. У героини вырос сын, ему 20 лет. Я сделал его студентом-информатиком, для которого ISQ — очень экзотичная вещь. У него современный интернет, со всего его возможностями…. Но не изменилось одно – люди все также хотят любить. Еще не знаю, как будет называться роман, решу в конце процесса. Испытываю сейчас сильную ответственность: это продолжение книги, которую во многих странах назвали культовой, и сейчас будут сравнивать.
Андрей РУБАНОВ:
— У меня с Шукшиным некая мистическая связь. Мы родились в один день. Мама моей жены — из Бийска, и много рассказывала мне об Алтае. И так вышло, что я вырос на книгах Шукшина. Тогда, в конце 70-х — начале 80-х, его книги были бестселлерами, хитами. Шли также, как Юлиан Семенов и книги про Анжелику. Василий Макарыч умел писать с юмором, но он не издевался над своими героями, а любил их. И читатели любили их вместе с автором. В этом загадка Шукшина. И это сделало его бессмертным.
— Я «вырос в книжном шкафу» – делать было нечего, только читать. Поэтому до сих пор, когда в библиотеку захожу, вдыхаю запах — и вспоминаю детство. Никакого другого варианта, кроме как начать писать, с таким детством у меня не было. Хотя мама меня отговаривала: писатель – не самая благополучная профессия.
— Очень важно, чтобы писатель и книга пришли к вам в определенное время. Потому что если звезды не сходятся, даже самый лучший писатель вам не понравится: ведь есть возраст и определенные жизненные обстоятельства, чтобы прийти к тому или иному автору. Например, я Набокова не мог никогда читать – казалось, он манерный. И вдруг мне 38 исполнилось, и я понял, что дорос до него. Взял и все у него прочел. И до сих пор он один из моих любимых авторов.
— Искусство вообще и литература в частности, прежде всего, должна транслировать энергетику. Она берется из жизни самой и из желания что-то доказать, объяснить что-то людям.
— Писатели – специалисты по русскому языку, мы его храним. Допустим, мы плохие писатели. Но мы, тем не менее, хорошо владеем русским языком и все его богатства нам доступны. Может, за нами придут другие, более сильные, которые воспримут от нас этот язык и добьются большего.
— Чтобы научиться чему-то, надо это практиковать. И постепенно приобретается некий навык. И однажды вы чего-то добьетесь. Хорошо вы будете писать, средне или плохо – но вы этому научитесь. Любая большая работа состоит из множества маленьких кусочков. Каждый день нужно что-то делать на своем пути и, если себя приучить к этому, сколь угодно огромная работа однажды будет сделана.
— Глупы, на мой взгляд, утверждения вроде «кто не сидел, не знает жизни», «кто в армии не служил, тот не мужик», «кто землю не пахал, не знает жизни» и так далее. Чепуха какая-то. У каждого своя жизнь, собственный драматический опыт и обстоятельства, своя делянка, которую он пашет, свое знание жизни и ее понимание.
— Жизнь – штука страшная, и лучше испугаться, прочтя книгу, чем пережить что-то такое самому. Мы разговаривали об этом с совершенно невероятным польским писателем Янушем Вишневским, от которого я в совершенном восхищении. И он сказал, что читатель хочет читать трагедию – потому что у каждого есть своя трагедия и он видит, что кроме его беды есть еще куда более серьезные. И он понимает, что он такой не один – с трагедией в жизни. И человеку становится легче. Вот почему трагические книги имеют большой успех. Мы все хотим читать о страстях – о том, что делает нас людьми.
Владимир КОСТИН:
— Я филолог-расстирига – в переносном смысле, конечно. 20 лет отработал в Томском университете, был доцентом кафедры русской и зарубежной литературы, защитил диссертацию. Но мысль о том, чтобы написать что-то самому, давно не давала мне покоя. А тут и время такое, в 1990-е – зарплату не платили по полгода… И я ушел. Ушел, чтобы узнать жизнь. Филологи ведь ничего не видят, кроме студентов, кафедры и науки. А тут вот она, жизнь. Клал паркет, даже с уголовниками работал. И начал свой путь в литературе тогда, когда многие уже заканчивают.
— Мне кажется, многие современные авторы забыли о том, что такое ответственность писателя. В сознании укоренилось уже, что писатель пишет, что хочет. А ведь есть долг. Особенно когда страна находится в тяжелом, переломном положении, когда люди в растерянности и теряют надежду, — писатель должен ее давать.
— Все начали увлекаться историей, причем, «ни ухом, ни рылом» в ней не понимая. Люди не читают серьезных исторических материалов, а ориентируются на всю ту дребедень, которую размещают в интернете недоделанные кандидаты физико-математических наук. И какие же фантастические гипотезы у них: кто чей сын, что откуда произошло… И все это подается так: «Я же математик, что вы со мной спорите?!»
— Можно быть очень хорошим писателем с пятью читателями и очень средним писателем с огромным числом читателей. Даже так: именно потому, что у тебя много читателей, ты становишься не очень хорошим писателем. Потому что это развращает, когда писатель работает на потребу. Вспомните все эти советские эпопеи – «Вечный зов», «Тени исчезают в полдень»… Это же книги, не выдерживающие никакой серьезной литературной критики. Они написаны дурным языком, но имели миллионную аудиторию.
— Писателю должно еще очень сильно повезти с аудиторией. А если не повезло — вот вам и трагические писательские судьбы.
— Вот что забавно: те песни, над которыми мы иронизировали 30-40 лет назад, сейчас слушаешь — и вроде ничего, вполне прилично и душевно. А вот слушаешь песни Стаса Михайлова – и хочешь закончить жизнь пораньше. И я когда-то ругал Юрия Антонова?! Да он великий певец!
