«Умение читать сродни чувству полета»
Имя российского литературоведа и писателя Евгения ВОДОЛАЗКИНА пятый год не сходит с уст читающей публики: его романы «Лавр» и «Авиатор» получили признание профессионалов и миллионов обычных людей. Эти книги, без преувеличения, моментально закрепились на вершине читательского интереса. И вот грядущим летом один из самых читаемых в стране прозаиков посетит Алтайский край: Евгений Водолазкин станет участником фестиваля «Шукшинские дни на Алтае». В эксклюзивном интервью «Шишковке» Евгений Германович рассказал о своем отношении к Шукшину, о книгах, отражающих время, о роли библиотек в современных процессах и метафизике русской литературы.
— Я никогда не бывал на Алтае, но давно хочу с ним познакомиться: у меня к вашей земле и человеческий, и культурный интерес. Я жду для себя открытия Алтайского края! Я неоднократно бывал в Иркутске, и мне там бесконечно нравится – там замечательная публика. Я уверен, что замечательная публика ждет меня и на Алтае. Я сейчас с гораздо большей радостью езжу по России, чем за границу, где я много бываю. Такого отклика, как у нас в небольших городах, нет нигде! И даже в столицах наших такого интереса, пожалуй, нет.
— К сожалению, жизнь как-то так устроена, что не многие книги доходят из регионов до Москвы и Петербурга. Но сейчас я оказался в предпочтительном относительно многих положении: я вхожу в жюри премии «Ясная Поляна», она охватывает тексты всей нашей большой страны. И теперь у меня есть хороший шанс познакомиться с авторами, — и сибирскими в том числе. Из пишущих в Сибири я ценю прозу Александра Григоренко: романы «Мэбэт» и «Ильгет», повесть «Потерял слепой дуду». Я, конечно, знаю вашу классику, как знает ее весь мир: это Шукшин, конечно. Причем, кажется, что я знаю его больше, чем других русских писателей-современников. Он – автор особенный: не только писатель, но и человек кино. Я читаю о его чудиках, а потом вижу его в «Калине красной» или каких-то других фильмах – и понимаю, вижу, как трансформируется личность в литературу. Мне часто в писателе не хватает человека, и я начинаю читать о нем. Но гораздо важнее для меня, когда я могу видеть его на экране: глаза, мимика, походка — все это очень много говорит о человеке. Благодаря этой составляющей Василий Макарович для меня яснее многих других. И есть у меня еще такой мостик к этому великому писателю: мой друг Алексей Варламов очень любит Шукшина и замечательно о нем пишет. Шукшин — это особая страница в моей жизни, и мне приятно, что скоро я смогу оказаться на его родине.
— Любая хорошая книга имеет разные уровни прочтения. Допустим, «Капитанская дочка», прочитанная в 15 лет и в 30, – это два разных текста. Каждый, переживая свой возраст, ищет что-то свое в книге. Странно будет, если молодой человек станет искать в произведении размышления о старости. Универсальная книга часто дает ответы на вопросы читателя любого возраста. Пусть каждый читает, как ему читается, вычитывает то, что ему нужно. Но надо помнить, что лет через 10-15 глубокую вещь надо перечитывать – и она будет совершенно другой.
— Нет женской и мужской прозы, есть просто проза: литература – и не литература. Если текст трогает, какая разница, кто его писал – женщина или мужчина, член партии или профсоюза, — это не имеет никакого значения. Мы же не говорим об Ахматовой или Цветаевой, что это женская поэзия? Да, в ней чувствуется женщина, но все равно это – высокая поэзия. Женское начало – это, скорее, тема, взгляд, но это все равно часть общего литературного потока, и исходить надо, все-таки, из этого. Традиционное деление на женскую и мужскую прозу, мне кажется, даже слегка унизительно. Тексты – это явление метафизическое, а в этой сфере все уже совсем по-другому устроено. У ангелов ведь нет пола?
— Меня изумляют некоторые трактовки русской классики в школах и университетах – как у нас, так и на западе. Иногда кажется, что это чистый стеб, но я понимаю, что так преподают всерьез. Некоторым профессорам надо имитировать творческую деятельность, и они выдумывают несусветные вещи. Мне кажется, нужно, прежде всего, исходить из текста, а не из каких-то личных целей. Такие интерпретации резко снижают уровень текста. Нужно больше говорить о метафизике русской литературы, потому что эта литература метафизична. Не надо бояться, что ребенок чего-то не поймет. Дмитрий Сергеевич Лихачев говорил, что с детьми нельзя говорить по-детски, надо говорить на самом серьезном уровне. Просто подбирать нужно не самые серьезные слова: любую мысль можно выразить просто.
— Развитие интернета сказывается на литературном процессе, но не сказал бы, что только положительно. Интернет провоцирует бесконечное словоизвержение: сидит себе блогер – и по каждому поводу что-то вякает. Такой своеобразный рефлекс собаки Павлова получается. Когда такие люди начинают писать художественные тексты, у них порой проявляются эти блогерские привычки. Интернет располагает к тому, чтобы постоянно высказываться, причем, не обдумывая, а сразу. И это, мне кажется, девальвирует слово. Всякая мысль должна отстояться, не надо спешить. Я не враг всего нового, и сам пользуюсь интернетом: это удобно. Но высказываться постоянно по любому поводу я себе не позволяю. Мне кажется, неполезно иметь мнение по всем вопросам и, тем более, неполезно его высказывать.
— Сейчас издается много книг, и иногда сложно в этой массе ориентироваться. Но у меня на этот счет есть достаточно четкое решение. Во-первых, надо читать классику, — русскую и нерусскую: это книги высшей пробы, тут вы не ошибетесь. А, во-вторых, поскольку нужно читать и современные вещи, есть простой и очень четкий критерий – короткие списки литературных премий, которые являются очень хорошим навигатором в море книг. Не обязательно читать победителя: есть же и случайности, в конце концов. А вот короткие списки очень показательны. Причем, их стоит сопоставлять. У нас есть крупные премии: «Большая книга», «Ясная Поляна», «НОС», «Национальный бестселлер», «Русский Букер». Посмотрите на их шорт-листы: те книги, которые чаще встречаются, смело можно читать. Их будет 5-6, но они стоят чтения. Это, как правило, литература высокого качества.
— Трудно сказать, какие книги, созданные в последнее десятилетие, станут классикой. Часто бывает, что тексты, популярные среди современников, по каким-то причинам не переживают своего времени и остаются в прошлом. Да и кто я такой, чтобы раздавать звание классика налево и направо? Я могу лишь сказать, кто мне нравится. Назову не авторов, а романы, которые мне кажутся достойными. Роман Владимира Шарова «Репетиции», Леонида Юзефовича «Самодержец пустыни» и «Зимняя дорога», Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого», повесть Алексея Варламова «Рождение», «Тетя Мотя» Майи Кучерской, роман Захара Прилепина «Обитель», «Письмовник» Михаила Шишкина, «Орфография» Дмитрия Быкова, «Синяя кровь» Юрия Буйды, «Женщины Лазаря» Марины Степновой, упоминавшийся уже «Мэбэт» Александра Григоренко, «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной — это вещи, которые отражают эпоху, и, в то же время, там современность аукается с вечностью… Не знаю, будут ли эти книги классикой, но для меня сомнений не составляет, что они хорошо отражают свое время.
— Я бываю в разных библиотеках, и вот что меня удивляет и радует: несмотря на то что появились электронные книги, количество посетителей не уменьшается! Есть особая энергетика библиотеки, в которую попадаешь – и чувствуешь себя по-другому. Многие приходят просто, чтобы читать в читальном зале, это особая радость. В современном культурном процессе роль библиотеки очень велика. К библиотеке должно быть особое отношение: это не только собрание книг, но и храм культуры. И это не пустые слова. В библиотеках, особенно старых, есть какая-то неповторимая атмосфера. Когда этого не чувствуют и начинают библиотеки соединять, «оптимизировать» – это проявление непонимания самой сути библиотеки. Как говорил Лихачев, если на земле случится катастрофа и многое исчезнет, но останется хоть одна библиотека, то вся культура может быть восстановлена.
5 фактов из жизни
- Одной из самых любимых книг Евгения Водолазкина является «Робинзон Крузо». «Это маленькая модель мира, доказывающая, что личная история в сравнении с историей всеобщей не менее значительна», — считает писатель. Также в числе «книг жизни» Водолазкина – «Капитанская дочка», «Мертвые души», «Война и мир», «Братья Карамазовы», «Белая гвардия», «Жизнь Арсеньева», «Волшебная гора», «Котлован», «Другие берега», «Один день Ивана Денисовича», «Прощание с Матерой» и «Сандро из Чегема».
- Евгений Германович – доктор филологических наук: в 2000 году он защитил диссертацию по теме «Всемирная история в литературе Древней Руси (на материале хронографического и палейного повествования XI—XV вв.)».
- Роман Евгения Водолазкина «Лавр» удостоен литературной Премии «Большая книга» (2013), Премии «Ясной Поляна» (2013) и конвента «Портал» (2013), а также сербской Премии «Милован Видакович» (2015) и итальянско-русской Премии Горького (2016). В декабре 2016 года роман Евгения Водолазкина «Авиатор» завоевал вторую премию «Большой книги».
- Автор «Лавра» научился читать и писать в 6 лет. Первой его прочитанной книгой стало издание об огородных культурах. Вот что Евгений Германович рассказывает об этом: «Меня учила читать бабушка, которая была учителем биологии – отсюда и выбор книги. Мне было в тот момент все равно, что читать: меня, как гоголевского героя, восхищало то, что буквы складываются в слова. Это чувство было сродни тому, какое я испытал позже, научившись кататься на двухколесном велосипеде: чувство полета. Ощущение, что законы гравитации имеют на тебя уже относительное влияние».
- Евгений Водолазкин любит и часто посещает букинистические магазины: «Я ищу там те книги, которые я когда-то читал и помню, а они куда-то ушли, потерялись. Недавно выносил мусор – и увидел на баке книгу конца 1950-х, какой-то советский детектив. Я его читал в детстве – тут узнал, и у меня было большое искушение взять его. Но контекст был настолько неаппетитный, что я все-таки пересилил себя и ушел. А потом жалел об этом».
Фото из архива Е. Водолазкина