«Без обложки»: Сергей Трахимёнок представляет «Уехать в Париж»
Краевая библиотека им. В. Я. Шишкова продолжает публиковать эксклюзивные материалы – фрагменты книг, находящихся на этапе подготовки к печати. Сегодня вниманию читателей мы представляем отрывок из повести «Уехать в Париж».
— совместный проект АКУНБ им. В. Я. Шишкова и московского поэта и писателя Глеба Шульпякова. Проект уже познакомил читательскую аудиторию с будущими книгами Алексея Варламова, Юрия Буйды и Афанасия Мамедова, сегодня – черед давнего друга «Шишковки», писателя, кинодраматурга, доктора юридических наук, члена Союзов писателей России и Беларуси Сергея Трахимёнка. Сергей Александрович Трахимёнок – уроженец Алтайского края и, не смотря на то, что давно живет в Белоруси, является частым гостем регионов России и, в частности, Сибири, недавно он представлял в краевой библиотеке свою новую книгу. Сергей Трахимёнок — признанный мастер остросюжетной прозы, автор более трех десятков книг, издававшихся в Минске, Москве и Санкт-Петербурге, четырнадцати сценариев кино и видеофильмов. Предлагаем читателям познакомиться с новой повестью автора – «Уехать в Париж».
В повести «Уехать в Париж» группа бывших каскадеров помогает своей коллеге спасти похищенного сына. К всеобщей радости им это удается, однако жизнь в девяностые годы была гораздо круче, чем трюки в кино. И, решив одну задачу, актеры оказались перед лицом другой, еще более сложной.
Как отмечает автор. повесть написана в обычной для автора детективной манере, однако вместе с привычной напряженностью, неожиданными сюжетными ходами она содержит много интересного о мире и нравах кино того времени.
Уехать в Париж…
повесть
Альтруистам белорусского кино
посвящается.
Черный аист летел над взорвавшимся энергоблоком. И что удивительно, хотя солнце было спрятано за облаками, тень птицы стремительно двигалась по земле, словно символизируя время, которое не остановить и не замедлить…
Затем кадр сменился, и над энергоблоком вновь засияло солнце. Но уже в следующий момент оно стараниями оператора превратилось в черное пятно, из-за которого похожие на множество рук торчали золотистые лучи…
– События октября прошлого года, – произнес ведущий какой-то передачи, – невозможно оценить однозначно…
Елена оторвал свой взгляд от видеоплейера и взглянула на экран телевизора, где на одном из русских каналов шла передача о событиях 3 октября 1993 года в Москве.
– Разумеется, – ответил ведущему оппонент, – все это крайне амбивалентно…
Елена тихо выругалась.
«Амбивалентность» самое модное слово начала девяностых годов двадцатого века. Кто его только не употреблял. Ученые говорили о глобальных переменах, причем один и тот же факт одни оценивали как катастрофу, а другие утверждали, что это вселенское благо, – необходимое разрушение старых связей, которые мешают человечеству развиваться. Третьи пытались примирить первых и вторых, ссылаясь на то, что жизнь и ранее была амбивалентна, и приводили слова Антуана де Сент-Экзюпери, о том, что мавру колодец в пустыне, в котором вода вперемежку с верблюжьей мочой милей, чем фонтан в Париже.
В Париже… Почему именно в Париже? Только ли потому, что Экзюпери был француз, или Париж по каким-то причинам стал для эстетствующих интеллектуалов неким мерилом всего прекрасного…»
Эта мысль на какое-то время отвлекла Елену от просмотра видеоплейера, но потом, она снова вернулась к видеозаписи фильма «Звезда Полынь», где в конце восьмидесятых снялась в главной роли. Однако телевизор, а точнее полемика, происходившая в нем, мешали, и Елена выключила его, полностью сосредоточившись на видеозаписи.
А запись была некачественная, на экране все время тянулись продольные полосы, что создавало иллюзию старого пленочного кино. Но Елена так же как мавр Экзюпери, не обращала на это внимания. Для нее скудный пейзаж Чернобыля был милей, чем набережная Брайнли, на которой она жила вот уже три года.
Елена нажала на кнопку пульта, остановив действие на эпизоде, в котором ее героиня отказывалась эвакуироваться из зоны радиационного заражения, поднялась с дивана и подошла к отрытому окну.
Перед ней как на рекламе расстилался ночной Париж, матово черный, поделенный на кварталы, освещенный миллионами электрических фонарей, со своим фирменным знаком посередине – Эйфелевой башней, так же расцвеченной огромным количеством электрических огней.
Елена поймала себя на мысли, что три года в Париже не прибавили ей знаний о городе. Конечно, она посетила все, что предписывали туристические каталоги. Но и до приезда в Париж, она знала, что Фонтенбло, проектировал и строил Бенвенуто Челлини, а в Лувр легче попасть через подземный торговый центр «Carrousel du Louvre», непосредственно со станции «Palais-Royal – Musee du Louvre» или же через вход, расположенный неподалеку от Арки Карузель. Если же идти обычным для туристов путем к «пирамиде», то можно настояться в таких очередях, кои даже у приезжих из стран бывшего соцлагеря вызывали оторопь.
И она не хуже любого гида могла рассказать о том, как проехать на остров Сите, и чем знаменита возвышающаяся там жемчужина французской готической архитектуры — кафедральный собор Нотр-Дам де Пари. А также поведать почему писатель Ги де Мопассан, ненавидевший Эйфелеву башню, предпочитал обедать в одном из её ресторанов.
– Это единственное место в Париже, – якобы говорил он, – с которого невозможно увидеть столь бесполезное и чудовищное сооружение, уродующее Париж.
- Амбивале́нтность (от лат. ambo — «оба» и лат. valentia — «сила») — двойственность отношения к чему-либо, в особенности — двойственность переживания, выражающаяся в том, что один объект вызывает у человека одновременно два противоположных чувства.
Из окна четырнадцатого этажа почти не слышен гул автомобилей и панорама Парижа выглядела рекламной и даже сказочной. Хотя, если спуститься вниз, то обаяние сказочности мгновенно улетучится, и ты попадешь в запахи чеснока, стоялой воды, бензиновой гари и собачьих экскрементов.
Об этом ей не раз говорил сын Павел, когда приезжал в Париж. Павел учился в радиотехническом институте в Минске и имел возможность приезжать к ней только на летних каникулах.
Елена вернулась к дивану, посмотрела на часы. На циферблате было два часа ночи. Значит в Минске двенадцать. Павел уже должен быть дома. Она набрала номер телефона. Но телефон на квартире Павла молчал.
– И где может быть этот несносный мальчишка? – произнесла Елена вслух.
*
А несносный мальчишка в это время «оттягивался» в дискобаре комплекса «Олимпийский» в Минске в доброй тысячи километров от Парижа. Именно в этот момент он пригласил на танец свою подружку по имени Жанет. Они поднялись из-за столика и стали проталкиваться сквозь толпу танцующих в центр зала.
Тут только стало видно, что Павел на голову выше своей партнерши и вполне соответствует своему возрасту и третьему курсу вуза, а его ровесница Жанет, больше походила на маленькую девчонку-подростка. Причем подростка-задиру. Об этом свидетельствовало не только ее выражение лица, взгляд чуть исподлобья, демонстративное отсутствие косметики, но и черные не глаженные брюки и коричневая трикотажная кофточка без рукавов, больше похожая на майку.
Когда они достигли середины танцпола, дискжокей сменил пластинку, и голос Юры Шатунов запел про дикие розы.
– Боже, какие рифмы, – произнес Павел, – розы – морозы.
– Нормальные рифмы, – ответила Жанет, – мне нравится.
– В свое время Пушкин поиздевался над читателями, которые опускались до таких рифм или ждали такие рифмы.
– Огласи, – лениво, в такт движениям, произнесла Жанет.
– И вот уже трещат морозы, и серебрится средь полей, – начал Павел и сделал паузу.
– Ну… а дальше?
– Читатель ждет уж рифмы розы, на вот, возьми ее скорей…
– И что?
– Здорово, тебя не впечатляет?
– Не-а.
Музыка закончилась, и Павел с Жанет стали проталкиваться обратно к своему столику.
– Возьми два коктейля, – сказала Жанет и вытащила из кармана брюк несколько смятых бумажных купюр.
Павел взял их и направился к бару.
*
Елена снова набрала номер. Результат тот же самый. Тогда она позвонила мужу.
– Бонжур, – произнесла она после того как произошло соединение, – Гаетан, я третий день не могу дозвониться ему домой,
Мужской голос, говорящий по-французски стал успокаивать ее.
– Сегодня мне приснился страшный сон, – перебила его Елена
– Не всем снам надо верить, – произнес мужской голос, уже на плохом русском
– А тут еще тебя нет…
– Дорогая, — ответил мужчина, — у меня дела… за пределами Франции
– А у меня проблемы… за ее пределами, – капризно произнесла Елена.
– Ну, ну больше оптимизма, пока нет повод для беспокойства. Павел молодой человек, он мог уехать на пикник с товарищами.
– Он не ездит на пикники с товарищами. Он кроме своих компьютеров ничем не интересуется.
– Ну почему же, у него есть подружка. Возможно, он проводит время с ней или у нее.
– Глаза б ее не видели. Тебе надо было уговорить его остаться в Париже во время последнего приезда.
– И как бы я это все сделал?
– Поговорил бы по-мужски.
– Я с ним говорил.
– Значит, не так говорил.
– Так, так. И могу сказать совершенно серьезно, он не хочет жить в Париже
– Да, — согласилась Елена…- Ты как всегда прав. Он действительно не хочет жить в Париже. Извини за тон. Я постараюсь найти Ирину, она как раз на съемках в Минске.
– Кто есть Ирина?
– Ирина моя подруга и сокурсница по ВГИКу. Она известная российская актриса, снималась у Бондарчука-старшего.
– А что есть еще и Бондарчук-младший?
– Есть и младший.
– Поступай, как считаешь нужным.
– А ты как бы поступил на моем месте?
– Мне трудно быть на твоем месте, точнее я не могу быть на твоем месте. Но если все так серьезно, ты можешь слетать в Минск на неделю-другую, – сказал Гаетан и положил трубку.
*
Расплачиваясь за коктейли, Павел краем глаза заметил, как за их столик подсел нагловатый парень и что-то сказал Жанет. Однако, увидев, что Павел возвращается к столику, парень вскочил со стула и, напевая: Ви олл лыв ин зе йеллоу субмарин! Исчез.
– Кто это был? — спросил Павел.
– Валет, – ответила Жанет.
– И кто такой Валет?
– Шестерка Кривого.
– Странное сочетание, Валет – шестерка Кривого. И что ему надо?
– А то ты не знаешь?
– Не знаю, – с оттенком ревности произносит Павел.
– Ну, так знай. Он напомнил о твоем долге Кривому.
– Как они нас нашли?
– А мы что, скрывались что ли?
– Нет, но все-таки. Дома я не появляюсь…
– Нашел тоже способ скрыться, — произнесла Жанет, опуская соломинку в стакан.
В это время к их столику подошел бритый парень в белой футболке, на которой сверхкрупными буквами было написано «СССР».
Он по-хозяйски сел на свободный стул.
– А это кто? – спросил Павел у Жанет.
– А это Боб, – ответила Жанет с некоторой иронией, – он тут самый крутой.
– Точно, – подтвердил Боб, – а знакомы мы с твоей подругой по клубу «Кик файтер», куда она одно время ходила тренироваться…
– Да? – удивился Павел и посмотрел на Жанет.
– Да, да, – ответила Жанет и с неприязнью взглянула на Боба. Но тот не обратил на это внимания.
– Я могу решить твои проблемы, – сказал Боб, обратившись к Павлу.
– Он сам их решит, – ответила за Павла Жанет.
– А с тобой, крошка, базара нет.
– Шел бы ты, дядя… лесом, – произнесла Жанет.
– Да ты стала шустрой, – заметил парень.
– Я ей и была, – тут же отреагировала Жанет
– Я сам разберусь, – прервал их перепалку Павел.
– Ну, разбирайся, – произнес Боб,– но учти, с каждым днем цена моей помощи будет возрастать.
Боб поднялся со стула и враскачку пошел к бару.
– Он действительно что-то может? – спросил Павел у Жанет.
– Да, – ответила та, – он может кирпичи головой ломать, этого у него не отнимешь.
*
Минск. Комплекс «Олимпийский. Из дверей вышел парень в белой футболке с надписью на спине «СССР». Он пытался поймать такси. Но те, не останавливаясь, проезжали мимо.
Неподалеку от входа в «Олимпийский» стояли «Жигули» шестой модели, а возле них Валет.
– Позвони Коляну на пейджер, – сказал одному из сидящих в салоне.
– Я на мобилу еще не собрал, – ответил тот.
– Позвони из автомата, – сказал Валет, не прекращая наблюдать за парнем в белой футболке.
– Не надо звонить,– раздался голос из салона, – он уже подъезжает.
И действительно к крыльцу «Олимпийского» подкатила старенькая «Ауди».
– Тебе куда, мужик? – спросил ее водитель парня в белой футболке.
– На Юго-запад, – ответил тот.
– Садись, нам почти по пути.
– Это чё, – сказал парень в белой футболке, – такси чё ли?
– Такси, – ответил водитель.
– А где шашечки?
– Слушай Боб, не выеживайся, тебе нужны шашечки или ехать.
– Да ты меня знаешь, – делано удивился Боб.
– Да кто же тебя не знает, – польстил ему водитель.
– А… тогда едем, – сказал Боб, влезая на место возле водителя.
Как только Боб сел в машину, она тут же тронулась с места, а за ней тут же устремилась «Жигули-шестерка». Однако на перекрестке за Главпочтамптом, «Жигули» обогнали «Ауди.
– Мы не потеряем его? – спросил один из сидящих в салоне Валета.
– Потеряем сегодня, достанем завтра…
– Цезя сказал, что нужно сегодня.
– Почему сегодня?
– Здесь все как в дрессировке, зверь сделал не то, его щелк по носу… в назиданье другим.
– Ну-ну, – Валет, – дрессировщики.
– А ты против? – с некоторой угрозой произнес кто-то в салоне.
– Да нет,– ответил Валет – раз Цезя сказал.
– Не упоминал имя Цези всуе, – ответил тот, кто только что угрожал собеседнику и все в салоне заржали.
А в «Ауди», который значительно отстал от «Копейки» тоже шел разговор.
– Тебе куда на Юго-западе, – спросил водитель, – к Таллинну,
– Ты чё, пацан, – ответил пассажир, – Таллинн на Западе, а я тебе про Юго-Запад базарил.
– Я дальше Таллинна не поеду.
– А я тебе не заплачу.
– Твои дела, – ответил водитель и остановил машину.
Боб, какое-то время думал, что ему сделать со строптивым водителем: щелкнуть по лбу или будет достаточно, что он не оплатит проезд. Наконец, он остановился на втором варианте и стал выбираться из машины, нарочито хрипло напевая
Уходим под воду, в нейтральной воде,
Мы можем по году, плевать на погоду…
«Ауди» рванула с места и скрылась в темноте. Вдалеке слева от Боба просматривался силуэт кинотеатра «Таллинн», справа через дорогу капустное поле.
Боб перешел дорогу и поплелся вдоль нее, продолжая хрипеть под Высоцкого.
А если накроют,
локаторы взвоют
О на-а-шей,
беде-е-е…
Неожиданно, как будто выросшие из под земли, перед ним возникли трое подростков в странной черной одежде, шерстяных спецназовских масках на головах и рифленых шнурованных ботинках. В руке у каждого арматурный прут.
Мистики утверждают, что в последние минуты жизни перед человеком открывается то, что называется истиной. Все, что произошло в последний час этого вечера, сложилось в цепь связанных друг с другом событий, Боб все понял.
И все его бойцовское нутро возмутилось этим.
– Щенки, – зарычал он, – да я вас… как Тузик грелку…
Он первым бросился на подростков. Но тут произошло то, чего он никак не ожидал. Один из подростков ловко упал ему в ноги. Боб споткнулся и оказался на четвереньках. А подростки начали бить его прутами по основанию черепа.
Все закончилось в несколько секунд. Уже после первого удара Боба захрипел, вытянулся и затих.
– Хорош, – сказал один из нападавших, – уходим.
– Уходим, – согласился тот, который падал в ноги Бобу.
Он отряхнул с колен дорожную пыль и демонстративно наступил рифленым ботинком на белую футболку Боба.
– Привет от Цези, – произнес он, и троица покинула место разборки.