«Приникая к искусству, мы приобщаемся к чуду»

Каждый может быть свидетелем чуда – и творить его самостоятельно. В этом уверен Дмитрий ПЕТРЕНКО — председатель Алтайского краевого отделения Союза художников России. Поговорили о том, как и зачем идти обычному человеку к искусству – и что люди искусства делают для того, чтобы нам этого хотелось. О том, как отличить шедевр от не шедевра, особенностях отбора картин для выставок и выяснили, что отнюдь не только положительные эмоции несет нам искусство. И это тоже хорошо.

— Когда я был маленьким, дома висели две живописные работы моего деда по маминой линии: одна сделана на фанере от посылочного ящика и другая — на спиле дерева. Я постоянно смотрел на эти рисунки и что-то там меня цепляло… Дед не был профессиональным художником, но вкус там прослеживался. И мама – а она преподавала в школе рисование – много рассказывала о дедушке, как он любил живопись – но при этом сама меня как-то специально не стимулировала к рисованию. Мне вообще не нравилось рисовать в школе – «нарисуйте вазу» не будило во мне рефлексию. Но однажды я захотел рисовать дома. То, что получилось, было, конечно, совершенно беспомощным, но мне показалось, происходит чудо. Я просто взял палочку с волосками, цветные красочки и сделал то, что хотел… Этот эффект и сейчас чудо для меня. Как и в литературе — взять простые слова и как-то их бросить на лист так, что получается «Я помню чудное мгновенье…».

— Сам по себе человек не узнает ничего, если ему не показать, не рассказать. Другой вопрос – есть ли у него потенциал для понимания определенных вещей. Я более или менее знаю, что можно делать с краской и кисточкой, но если меня заставить играть на музыкальном инструменте, то мой потенциал равен нулю – у меня нет ни слуха, ни голоса. Но для общей культуры человек просто обязан обращаться ко всему. Нужно находить время и идти – смотреть, слушать, читать. И делать это с детьми. С самого раннего возраста на уровне их сознания показывать картины, музыку, литературу, театр – все. И все это многообразие к чему-то, да приведет ребенка. Если, конечно, родители никогда не были в Третьяковке, не открывали книжку толще сберегательной, то ситуация скорее тупиковая. Но есть школы, которые «насильно» водят детей туда, сюда… И где-то ребенка зацепит, где-то он встретит того, кто его направит. В городе есть конкретные точки, где я знаю на 100%, что там встретят, расскажут и покажут и это будет интересно. В галерее Щетининых, например, всегда увлеченно, профессионально, хорошо рассказывают! Не все выставочные площадки и не каждый работник музея или галереи так могут, поэтому кто-то уйдет и не вернется никогда. Но пробовать, ходить надо. Как в фильме «Подкидыш»: «Мы поедем на дачу или тебе голову оторвать?» Вот надо ехать «на дачу» — идти к искусству. Непременно. Тогда есть шанс, что возникнет интерес, а потом и насмотренность, и возникнет диалог с искусством. Так, через постепенный опыт, происходит личностное обогащение. Сначала ты будешь видеть только историю, а потом научишься понимать, как художник решил свои живописные задачи. Почему в «Утре стрелецкой казни» у Сурикова именно так светится свеча в руке и почему именно такие взгляды у мужика с этой свечой и царя? За литературным сюжетом вы начинаете видеть гигантскую сумму художественных достоинств произведения. И, как правило, они начинают быть важнее, чем сам сюжет. Скажем, что такого в сюжете картины «Девочка с персиками» Серова? Да ничего, сколько таких девочек и персиков нарисовано… Но Серов создал шедевр. И понять – почему это шедевр – можно только с опытом, с вовлеченностью, которая открывает в искусстве столько всего! Тут как с книгами: сначала вы можете считать только сюжет, но постепенно учитесь видеть то, как он сделан, наслаждаться этими приемами… Как можно собрать из простых слов то, что представляют собой произведения Пушкина или Толстого, Ахматовой или Бродского? Каждый из нас может собрать из букв слова, из слов — предложения. Но Пушкин и Толстой, Ахматова и Бродский создавали шедевры. Мы знаем эти слова, но у нас же не получается так!.. У них это — чудо. И, приникая к искусству, мы приобщаемся к чуду. Учимся видеть его. И иногда творить самостоятельно.

— В Барнауле много искусствоведов, и кто-то через написание работ, кто-то через лекции, как может, популяризует искусство, знакомит аудиторию с художниками, направлениями… Это важная работа и, если мы ее прекратим, мы не останемся на месте, мы будем катиться назад: как автомобиль, который взбирается на горку и, если его остановить, его сразу потащит. Чем тоньше материя, про которую идет речь, тем условная гора выше. Мы толкаем нашу телегу на очень высокую гору. Это очень тяжело, но останавливаться нельзя ни в коем случае. Даже если результаты пока не те, как нам хочется. Когда мы готовили юбилейный альбом Алтайского отделения Союза художников, нашли вырезку из газеты 1930-х годов о выставке Борисова. Там написано, что за две недели ее посетили 38 тысяч человек. Это как люди шли туда – как в мавзолей Ленина? Даже если предположить, что были какие-то приписки, все равно реальные цифры наверняка были большими, не 300 человек. Почему эта выставка стала таким явлением, была так востребована? Или в новейшей истории: «АЗАРТ» в 2021 году, которую посетили 10 тысяч человек. А Межрегиональная художественная выставки «Сибирь — XIII» в 2023 году, на которой побывали почти 50 тысяч?! А «Музейная ночь», когда все пространства переполнены людьми? Музеи открыты 365 дней в году и только в какие-то особые дни случается нечто. Что, почему? Да, продвижение, в которое вкладываются силы, средства, время. Но можно почти всегда посмотреть прекрасные работы в обычные дни, не беря музей штурмом – у нас же в музеях прекрасные фонды! Что-то надо делать такое, чтобы люди шли к искусству всегда. Не останавливаясь.

— Мы часто воспринимаем искусство как некое направление, где можем испытать какую-то положительную эмоцию. Но искусство – если серьезное – дает разные эмоции. Этот плавильный котел, в котором кипит наша рефлексия, он не только из сахарных переживаний состоит. Поэтому одни произведения подарят радость, другие заставят сострадать и подумать о своей жизни: я – это только сумма базовых потребностей, подлежащих удовлетворению, или какие-то центры еще во мне есть и развиты? Я думаю, ничто другое, кроме искусства, не способно это с человеком сделать. Искусство — это сумма образов, короткий путь к нашей душе. И когда мы что-то слушаем, читаем и смотрим и нас вдруг пробивает – что еще может с этим сравниться? Какая-то маленькая работа – а от нее многие века у миллионов людей щемит душу. Любое серьезное художественное произведение имеет бесконечный потенциал.

— Отличить подлинное искусство от графомании невозможно – если ты не профессионал и у тебя нет насмотренности. Все есть: и повторы, и «перепевы», и плагиат, и просто пошлость. Но опыт, развитый вкус помогает прийти к тому, что ты чувствуешь – это искусство, а это – нет. А у художника должна быть внутри некая планка, которая чуть выше чем то, что он сейчас создает. Горе, если эта планка ниже. Тогда мы получаем ситуацию, где человек накидал два мазка и считает это шедевром. А вот высокая планка заставляет человека работать над собой и своими произведениями. Даже если в стол, без отдачи и перспективы, возможности сделать выставку или альбом…Ведь чем выше планку задал себе сам человек, тем выше к нему требования других.

— Отбор работ для выставки – это всегда сложная история для членов выставкома. Скажем, недавно мы работали над межрегиональной выставкой «Сибирь XIII», в которой участвовали художники 11 субъектов страны, представлявшие срез сибирского искусства за 5 лет. Более тысячи профессионалов и примерно столько же – непрофессионалов. Это огромный хор, в котором отбор – чрезвычайно сложная задача с существенным набором критериев, среди которых не только технические, но и такие, скажем, как погонные метры пространства… Я со временем пришел к более мягкому подходу к отбору картин на экспозиции. Работы могут быть спорными с вкусовой точки зрения, с технической. Но выставка должна быть интересна разному зрителю — и новичкам, и ценителям, и профессионалам. И требования к художникам стараемся выставлять соответственно – одни – для учеников, другие – для студентов, третьи – для профессионалов, четвертые – для тех, у кого изобразительное искусство и вовсе просто хобби. Наличие каких-то профессиональных недочетов не делает картину плохой. Это форма творчества, человек движется через цвет, через форму – в большому, может быть, искусству, и надо дать ему шанс. Если посмотреть на его картину, отдельно висящую на стене – вполне себе хорошая работа. А повесишь рядом «Грачи прилетели» — и понимаешь, что нет. Но у нас рядом нет «Грачей».

 — Раньше я был уверен, что художнику необходим некий уровень обей эрудиции. Но однажды вник в историю Василия Блаженного. Он был юродивый, никакой эрудицией не отягощенный, однако наделен миссией сказать несколько пророческих фраз. И был, например, Эйхман – умный и одаренный, использовавший все это для «решения еврейского вопроса», а вовсе не для блага людей. И я подумал… Многие знания — многие печали. Можно нести общечеловеческие принципы и ценности и без эрудиции, если суждено. И в то же самое время можно быть очень эрудированным, образованным и не нести в мир добра. Художник с демоническим мышлением – это страшно бывает…