«О, нет!»: культуролог Владимир Елистратов рассказал о главных и интересных процессах, происходящих в XXI веке в русской речи

19 июля «Шишковка» принимала гостя фестиваля «Шукшинские дни на Алтае» Владимира Елистратова. Доктор культурологии, заслуженный профессор МГУ, писатель, поэт и публицист красиво, образно и точно рассказал о самых важных процессах в русской речи, повеселил нашими «достижениями» в этой области и убедил, что еще не все потеряно.

«Такой ум и эту его любовь к языку руками не обхватишь, до чего студентам повезло!», — сказала после встречи одна гостья. И с ней, пожалуй, согласны все, кто провели этот вечер в «Шишковке».  Бездна знаний и обаяния, тонкое чувство юмора, восхитительная нежность к слову – это Владимир Елистратов, который подарил нам полтора часа счастья. Он щедро делился своими знаниями в области речи и языка, мнением о современной культуре, заставлял смеяться и грустить от ярких примеров, которыми мы – современные жители страны – беспощадно снабжаем ученых, творя со своей речью и культурой страшные вещи. Как это происходит, почему? Изящно и максимально доходчиво Владимир Елистратов все объяснил. Невозможно рассказать о том, как прекрасен и поучителен был этот вечер. Поэтому просто несколько цитат нашего гостя.

— Мы к культурному достоянию относимся также, как к природным ископаемым: как попало. Тут у нас газа полно, серебра-золота хоть залейся – все есть. И культуры столько накоплено, чего ее жалеть.

— Примерно в 1980-х годах у нас кончились стратеги, и в результате нет больших, прорывных идей. Вот «экспертов» много, — это такой же мем уже, как «британские ученые», — а стратегов…

— У нас между поколениями нет общего цитатника. Молодежь своими цитатами оперирует, мы — своими. И мы друг друга не понимаем. Раньше массовая культура оправдывала свое название: все смотрели «Огонек». Это – своего рода скрепа – все знали «Огонек» и кто там поет. Но постепенно вся культура перешла в режим супермаркета. Там берете то, что вам нужно, а остальное вы не знаете. И полочки, у которых мы ходим, разные, и мы друг с другом не пересекаемся. Но вроде бы как пошел обратный процесс. Давайте читать Шукшина вместе! И снова будет общий цитатник.

— У нас реализация табу не соответствует сущности табу (о запретах и ограничениях в сфере культуры, прим. ред.). Люди, принимающие решения, мыслят цифрово. Кто сказал, почему – что это: 16+, а это 18+? Ясно же, что все не так четко и ровно. Я не понимаю, почему и как они это решают. Я считаю, что все должно «произрастать», идти органично, а не по каким-то непонятным чьим-то хотелкам. Они пошли по простому пути – как и в образовании. Но вообще нам еще как-то неплохо. А вот если посмотреть на европейских ребят, там вообще все ни о чем.

— Экспансия в речь идет латентно, словечки все эти «прекрасные» аккуратно вводятся в обиход. Раньше слова из компьютерной сферы были просто элементами жаргона (он же сленг, а по-русски – феня, между прочим), а теперь это стандарт, распространилось в языке во всех сферах – геймификация, например. И сниженная лексика все больше становится нормой и стандартом – посмотришь центральные каналы, а там большие известные люди говорят такие слова, на которые намекать то стыдно было недавно. Рушится иерархия – и ничего хорошего в этом нет, не понятно теперь, что жаргон, что не жаргон. Практически все, что было жаргонным, стало просторечным. Но где просторечное, там и разговорное, а там и нормой пахнет…

— Я подсчитывал, какое самое распространенное междометие сейчас: «о, нет», которое пришло к нам из Америки и вытеснило все. «О, нет!» пришло и убило все остальное. Где-то в пассиве у людей есть все, конечно, но попробуй это достань теперь! Пик, я думаю, уже пройден – это движение утеряло энергию, как мне кажется.

— Сейчас у нас беднеет интонация. Превалируют восходящие, свойственные английскому языку. У вас этого нет почти, а вот в Москве… Люди говорят, «поднимая» на каждом слове, и думают, что это экспрессия. Но через три минуты это уже слушать же невозможно! Верх должен быть мотивирован.

— Мат – часть нашей жизни и уничтожить это невозможно. В прессе уже лет 20 все идет по кругу, с интервалом в месяц меняется повестка: долой мат, долой заимствования, долой жаргон – и по новой. Но по факту не происходит ничего. Потому что нужны не хотелки, а такая воля, чтобы это действительно как-то реализовать… Мат – это целый мир, по-своему красивый. Это нормальное язычество. Вопрос в том, кто и как это использует, есть ли чувство меры. Один и тот же пошлый анекдот можно рассказать так, что все смеются, а можно так, что затошнит.

— Самый продаваемый писатель в XX веке в России – Надежда Тэффи. Речь не о том, хорошая она или плохая. Но ее читал и Ленин, и Бунин… Тэффи – это был хороший такой мейнстрим, которого очень не хватает сейчас нам – нет такого автора, чтобы не бороду глубокомысленно чесал и не писал «о самом главном». Претендовать на что-то, впадать в петросянщину – это очень опасный ход. Нужно не о смысле жизни говорить, а просто качественно и хорошо писать. Сделать личико попроще. Вот Шукшин – очень скромный писатель, не претендующий. Бороду не носил – и не чесал ее глубокомысленно. Нам очень не хватает сейчас такого мейнстрима — в хорошем смысле. И при этом не надо думать, что Шукшин простой. Он совершенно не разгаданный писатель. На 3, может быть, на 5 процентов разгаданный только.

Справка
Владимир Станиславович Елистратов — доктор культурологии, заслуженный профессор МГУ, писатель, поэт, публицист, автор «Словаря языка Василия Шукшина», «Словаря русского арго», словаря «Язык старой Москвы», книги «Арго и культура», «Словаря крылатых фраз российского кино», «Толкового словаря русского сленга», учебного пособия «Необычные рассказы о необычных музеях: русская культурная память», сборников юмористических рассказов «Тю! или рассказы российского туриста» и «Ничего не скажу», сборника прозы «Леди. Ру», поэтических сборников «Московский Водолей», «По эту сторону Стикса», «Духи мест» и других книг. Всего в активе Владимира Станиславовича – более 900 публикаций. Его работы переведены на немецкий, венгерский, болгарский, английский языки.

Наш гость – выпускник филологического факультет МГУ им.
М.В. Ломоносова, в 1993 году защитил кандидатскую диссертацию по
филологии,  в 1997 году — докторскую диссертацию по культурологии. Сейчас преподает риторику, семиотику, историю литературы, современный русский язык, культуру речи, лексикографию.