Посмотрите на эту фотографию, сделанную в начале века. Над газетой "Сибирская жизнь", выходившей в Томске с 1911 года, склонился Г. Гребенщиков (справа), бывший некоторое время ее редактором; слева сидит художник Г. Гуркин, в центре - поэт И. Тачалов.

Редко упоминается сегодня имя этого, несомненно, одаренного человека, родившегося в Барнауле в 1879 году [1].

Среда, из которой вышел Тачалов, была настолько уродлива и бесчеловечна, что он имел полное право сказать о себе в письме к известному томскому адвокату В. П. Веселовскому в 1913 году: "Я уверен, что ни Горький с его босяками и бывшими людьми, ни Куприн с его "Ямой", ни Крестовский с "Петербургскими трущобами" и вообще никто из мыслящих людей не знает того, что знаю я" [2].

Какой же жизненной силой, внутренним сопротивлением мерзостям жизни должен обладать пришедший в этот мир человек, чтобы не погибнуть физически в раннем детстве, не пасть духовно в юности, если жизнь с первых дней наносит ему удары, один страшнее другого!

Больной, полуглухой, не знающий ни одной профессии, с трех лет трудом добывающий на хлеб, нигде не учившийся, Тачалов двадцатилетним пристрастился к чтению, а в 24 года начал сочинять сам. Трудно представить себе условия, менее всего подходящие для творчества: когда работал в мастерской, писал ощупью в постели ночью; когда служил в публичном доме, играя на скрипке и цимбалах, писал в бане или конюшне. "Мысли мои пели,- вспоминал поэт,- слова и фразы напрашивались в стройные куплеты". "Проклятые огненные слова" мучили его, не давали покоя.

Поворотным в судьбе Тачалова был 1905 год. Революционные события "всколыхнули" и "захватили" его. Не разбираясь, по собственному признанию, в политических партиях и программах, он посещал митинги, участвовал в демонстрациях, гордился своей "принадлежностью к "гордым и мятежным". И его стихи, теперь отражавшие события, в которые так или иначе были втянуты едва ли не все жители города,- "Казачья марсельеза" и сатирическая поэма "Егорка" о черносотенном погроме в Барнауле,- находили горячий отклик у слушателей. Сам он, "выходец из черного царства низов", в те дни впервые почувствовал себя человеком, которого уважали и ценили люди, впервые понял силу своего поэтического слова. "Читал я рабочим свою поэму "Егорка", где все начальство прохватил как нельзя лучше, так ведь рабочие на руках меня носили!"- с гордостью вспоминал Тачалов. Это был настоящий успех, скорее всего неожиданный и для самого автора.

Острая, злободневная поэма "Егорка", несмотря на художественное несовершенство, долгие годы бытовала в рабочих кругах Барнаула.

За участие в революционных событиях Тачалов две недели отсидел в тюрьме.

Успех поэтических выступлений (а он читал не только "Егорку") заставлял Тачалова задуматься о судьбе своих стихов. Новые знакомые, особенно из интеллигенции, советовали Тачалову попытаться их напечатать. Но в Барнауле печатать было негде, и в конце 1906 года Тачалов уезжает в Томск.

Преодолев смущение и робость, он приносит тетрадь стихов в редакцию газеты "Сибирская жизнь". Как вспоминал в 1927 году поэт Г. Вяткин, бывший сотрудник "Сибирской жизни", "стихи были - по тому времени - сравнительно безукоризненны по форме, значительны по содержанию, а отдельные строки и строфы, отдельные образы поражали своей художественной силой. Необходимо, впрочем, заметить, что в те годы Сибирь почти не имела своих поэтов, и на фоне такого безвременья своеобразная фигура Тачалова представлялась особенно яркой".

Простота, искренность самого поэта привлекали к нему сотрудников редакции, а он "прислушивался и приглядывался к тому новому миру, который теперь перед ним открывался и совсем не был похож на тот, среди которого ему до сих пор приходилось жить".

Тачалов знакомится с Г. Гребенщиковым, П. Казанским, В. Шишковым. В 1908 году в Петербурге вышел "Второй литературный сборник сибиряков". В него наряду с произведениями Г. Вяткина, П. Казанского вошли стихи И. Тачалова.

К томскому периоду относится начало переписки Тачалова с М. Горьким. В 1910 году при поддержке Горького в С.-Петербурге вышла небольшая книжка стихов Тачалова "Аккорды мысли", изданная товариществом "Бытовая Сибирь". В сборник (его можно увидеть в Алтайской краевой библиотеке им. В.Я. Шишкова) вошли 34 стихотворения. Разошелся он быстро и, разумеется, принес поэту еще большую популярность. Но автора книга не удовлетворила. В письме Горькому он назвал ее "уродцем", а в разговоре с Г. Вяткиным как-то заметил: "...ведь когда я раньше мечтал напечататься, я ведь думал не об этих штуках (он кивнул на "Аккорды мысли"), а на манер Некрасова, только в другом роде. У Некрасова слез много, а я хотел покрепче" [3].

Но тем-то и привлекал читателей Тачалов, что был у него свой голос, свои интонации, за что подлинные ценители поэзии прощали и подражательность некоторых стихотворений, и не всегда высокий уровень мастерства.

В 1911 году в статье "О писателях-самоучках" (журнал "Современный мир", № 2) Горький, не называя имени, привел отрывок из полученной им автобиографии Тачалова, назвал его "человеком страшной жизни", однако отметил наиболее интересные стихи, опубликовал отрывки из них.

Несомненно, эта статья поддержала сибирского поэта, помогла поверить в свои способности. Позднее он не раз обращался к известному писателю за помощью, не раз советовался с ним.

В 1912 году Тачалов посвятил Горькому поэму "Два мира", опубликованную (к сожалению, не полностью) в газете "Жизнь Алтая". В архиве Горького хранится текст тачаловской поэмы "Егорка", присланной поэтом.

Весной 1911 года за чтение этой поэмы Тачалова, как неблагонадежного, в 24 часа высылают из Томска.

Из писем Тачалова и Гребенщикова Горькому, статей Гребенщикова, опубликованных в "Жизни Алтая" в 1912-1913 годах, "Мрачной повести" известно, что Тачалов скитался по Сибири, потом путешествовал по Кавказу и Крыму (благо, еще были деньги, полученные за "Аккорды мысли"), а потом поселился в Самаре и открыл мелочную лавку. Как и раньше, нет у него ни денег, ни мало-мальских условий для работы, о чем он сообщает в стихотворном письме ("Условия ерундовские") барнаульским корреспондентам. В 1912-1913 годах его стихи регулярно печатаются в "Жизни Алтая", иногда в нескольких номерах подряд. В Самаре Тачалов, видимо, чувствовал себя одиноко, тосковал по родным местам, и в его стихах нередки сибирские мотивы ("Сибирские частушки", "Алтайские эскизы"), он обращается к незнакомому поэту-барнаульцу А. Пиотровскому, чьи стихи мог прочитать в присланной из Барнаула газете. В стихотворении "На чужбине" (1912 г.) он пишет:

Здравствуй, ветер буйнокрылый,
Вольный странник мировой!
Я пришел к тебе унылый
С неотвязною тоской...
Я - изгнанник издалека,
Я - оторван от друзей
И тоскую одиноко
Я о родине моей.

Сибиряки, в свою очередь, считают Тачалова земляком. В.Е. Воложанин в лекции "Шесть сибирских поэтов", прочитанной 14 декабря 1913 года в Томском литературно-музыкально-драматическом обществе, называет его "самой ценной величиной сибирской поэзии", о его судьбе и творчестве печатаются в 1912-1913 годах статьи в барнаульской газете "Жизнь Алтая". Сибиряки поддерживают поэта и материально. В уже упоминавшемся письме томскому адвокату Веселовскому Тачалов пишет: "Если я еще жив, то только благодаря поддержке моих сибирских друзей, которым я должен почти всем и каждому". Живя в Самаре, Тачалов пытается напечатать новый сборник стихов, о чем сообщает Горькому в письме от 15 декабря 1911 года: "Я хотел бы послать Вам свои стихи и просить Вас быть моим издателем, ввиду когда-то выраженной Вами готовности - издать мой сборник, но, рассудив, что Вы, вероятно, завалены предложениями подобного рода, я решил обратиться с этим предложением в Сибирское товарищество Печатного Дела,- хотя плохо надеюсь на согласие - напечатать в кредит при таком безвременьи и застое в книжной торговле" [4].

В сборник "Смутная радуга" были включены произведения 1907-1912 годов - около 80 стихотворений и две поэмы, но напечатать его поэту не удалось [5].

Октябрьскую революцию, которая, как думал Тачалов, открыла "возможность общественной работы", он встретил с радостью. Был библиотекарем, заведующим клубом, детским домом - "словом, беззаветным фанатиком всякой работы", пытался учиться на рабфаке. И, конечно, когда появлялась возможность, писал. Но, как и прежде, такая возможность выдавалась редко. С 1924 года Тачалов жил в Москве и Московской области. Вошел в круг московских писателей, посещал "Никитинские субботники", где познакомился с А.С. Новиковым-Прибоем и его женой. М.Л. Новикова по просьбе литкружковцев 27 школы г. Барнаула написала воспоминания о Тачалове. Человек наблюдательный, близко знавший многих и многих писателей, она отмечала его незаурядность, какую-то особую внутреннюю красоту, которая проявлялась в минуты душевного подъема. Вот отрывок из ее воспоминаний: "Внешность его была неказистая, очень неприглядная, просто некрасив собой. Одет он был всегда очень плохо. От своей внешности он сам очень страдал. Но это тут же забывалось в те минуты, когда он начинал читать свои стихи. Он мастерски читал их, а вовремя чтения сглаживалась его нескладная наружность: внимание человека поглощалось содержанием того, о чем он читал. Как ни странно, душа этого человека была очень нежная, он был большим романтиком и очень добрым". Мария Людвиговна вспоминала о его деликатности: "...по его манерам держать себя нельзя было предположить, что это в жизни бродяга без родины и дома".

Таким знала Мария Людвиговна Тачалова в 1926-1928 годах. Ее воспоминания для нас особенно ценны, так как рисуют Тачалова в годы выхода в свет его "Дурацкой карусели" - сатирического произведения с подзаголовком "Полусказка для зрячих и слепых" (1927 г., издание автора) и подготовки к печати автобиографической повести. Первое упоминание о повести встречается в письме Тачалова Горькому 30 мая 1928 года: "Издательство "Федерация" приняло у меня повесть около пяти печатных листов, оно находит, что я дал очень ценный фактический материал, но просило, чтобы я развернул эту повесть до 7-8 листов и попросил Вашего предисловия" [6]. Передав повесть Горькому через его сына Максима Пешкова, Тачалов в письме от 23 августа пишет ему, что повестью не удовлетворен, считает ее "просто сырым матерьялом", да и предполагаемое название "Ставка жизни" его не устраивает. "Из сотен названий,- пишет он,- мне нравится только одно: "Рожденный в спирту", потому что я рожден действительно в спирту". Снова, уже от своего имени, он обращается с просьбой: "Но если, по-Вашему, повесть имеет какое-нибудь значение, скажите о ней хоть что-нибудь, а если есть возможность, то напишите хоть маленькое предисловие" [7].

Горький выполнил просьбу Тачалова. Произведение, получившее название "Мрачная повесть", с его предисловием вышло в свет в 1929 году тиражом 5000 экземпляров и давно уже стало библиографической редкостью.

Обе книги - "Дурацкую карусель" и "Мрачную повесть" - И. Тачалов подарил М. Л. Новиковой. На первой книге он написал: "Скромной и незаметной, но самой милой и симпатичной женщине Марии Людвиговне Новиковой с искренним уважением.

И. Тачалов.
26/V - 27 г. Москва".

Дарственная надпись на книге "Мрачная повесть: "Симпатичнейшей и сердечнейшей Марии Людвиговне Новиковой-Прибой. Я сотни раз приходил к Вам холодный и голодный и всегда встречал тепло и привет и сотни раз подкреплял свои силы. С глубоким уважением автор

И. Тачалов.
27/ХI - 28 г. Москва".

Обратим внимание на дату автографа на "Мрачной повести": 27/XI - 28 г. Перед нами, видимо, сигнальный экземпляр. Ошибка в дате исключена: в ноябре 1929 г. Тачалова уже не было в живых. Он умер 1 марта 1929 года.

В 1970 году М. Л. Новикова, считая, что книги И. Тачалова с автографами должны храниться на его родине, и зная от своих корреспондентов, что этих изданий вообще нет в библиотеках Барнаула, передала "Мрачную повесть" в литературный музей школы № 27.

В 1937 году в Новосибирском книжном издательстве в серии "Литературное наследство Сибири" вышел сборник произведений И. Тачалова, включающий "Мрачную повесть" (без заключительных страниц), главки из "Дурацкой карусели", более 20 стихотворений. Книга открывалась отрывком из предисловия М. Горького к первому изданию "Мрачной повести" и предисловием, написанным С. Кожевниковым.

Готовили к изданию книгу Тачалова и на родине писателя. В газете "Алтайская правда" от 15 июня 1941 года в рубрике "Литературная хроника" сообщалось, что "в сборник войдут "Мрачная повесть", поэмы и стихотворения, в том числе поэма "Егорка" и ряд стихотворений, которые до недавнего времени считались затерянными". Но выходу в свет этой книги помешала война...

В 60-е годы не раз приходилось слышать от барнаульцев, имевших отношение к типографии издательства "Алтайская правда", что часть тиража все-таки была напечатана, но не сброшюрована и долго лежала в углу одной из комнат. О том же говорили в Новосибирске Г.М. Пушкарев и С.Е. Кожевников, с чьим предисловием должен был выйти сборник. Ни доказательства, ни опровержения этой версии найти пока не удалось.

До конца 80-х годов произведения И. Тачалова в Барнауле не издавались. В 1989 г. альманах "Алтай" познакомил читателей с главами "Дурацкой карусели", Наконец настала очередь и автобиографической повести нашего земляка.

1. Дату рождения И. Тачалова установил литературовед Н. Н. Яновский: Литературное наследство Сибири.- Новосибирск.- 1969.-Т. 1.- С. 12.
2. Цитируется по статье Г. Вяткина "Путь одного поэта-революционера. Тачалов и его "Дурацкая карусель" // Сибирские огни.- Новосибирск.- 1927.- № 3.- С. 242.
3. Сибирские огни.- 1927.- № 3.- С. 244.
4. Горький и Сибирь.- Новосибирск,1961.- С. 90.
5. Рукопись сборника "Смутная радуга" хранится в ЦГАЛИ, ф. 14 (В. И. Анучина), оп. 1, ед. хр. 42.
6. Литературное наследство Сибири. - Новосибирск.- 1969.-Т. 1.- С. 11.
7. Там же.- С.13