Тихону Даниловичу Кобылкину с самого утра загорелось выпить – бывает такое. И сделать это он решил тайно от благоверной. И не потому вовсе, что на это дело она смотрит косо и может запретить. Нет. Запретить она не сможет, а вот настроение попортит изрядно. Дождавшись, когда Аграфена Демьяновна уйдёт в летнюю кухню стряпать, Тихон Данилович пустился на поиски полученной на днях пенсии. Но ни в комоде, ни под периной, ни за божницей денег не оказалось. «Деньжата при ней, - решил Кобылкин. – А это значит, выпить навряд ли удастся!». И в первые за несколько лет заслуженного отдыха он обозлился. - Да ёк твою коня в ухо! – хлопнул себя по ляжкам Кобылкин. – Эт што же получается, а? Мантулил, я значит, мантулил чуть не пятьдесят годков, заработал пенсию и не вижу её? Не-е-ет! С меня хватит! Власть переменилась. Я ей, - Кобылкин погрозил сухоньким кулаком, - ведьме толстопятой, щас покажу, кто из нас коренной, а кто пристяжной! И полный решимости изъять у жены пенсию, он направился из дома. Но, переступив порог летней кухни и увидев внушительных размеров спину жены, поостыл малость, хотя от намеченного плана не отказался. Заложив руки за спину и гордо выпятив жиденькую бородёнку, спросил: - Аграфена, где у нас деньги? Громыхнув чем-то на плите, супруга медленно повернулась и пристально посмотрела на мужа. Под её взглядом бородёнка Кобылкина поникла и лицо приняло кроткое, послушническое выражение. - А зачем тебе? - Да… Э-э… так, - пожав плечами и избегая смотреть на супругу, промямлил Кобылкин. - Ну, коль так, то и спрашивать неча. – И жена принялась хлопотать дальше. За много лет совместной жизни Кобылкин изучил характер супруги, как карман своих штанов, и потому знал: если она сказала «нет» - значит всё, распрягай коней, ехать не придётся. Но душа-то горит, просит! И он попытался взять нахрапом. - Зачем, зачем?.. Надо, и всё тут! А значит – давай! – и уперев взгляд в потолок, стал покачиваться с пятки на носок, вперёд-назад, как маятник. - Чи-во?! – резко произнесла его «половина». – Я те щас сковородником-то по лысой башке!.. В другой раз, зная, что у хозяйки слово с делом не расходится, Кобылки бы поостыл. Но сегодня на него нашло. Уперев кулаки в боки и сведя брови, он заговорил громко и решительно: - Грунька! Ты по какому такому праву заграбастала мою пенсию и распоряжаешься ей, а? Ну-ка, гони быстро… десятку! Аграфена Демьяновна, схватив сковородник, как винтовку, на перевес, ринулась на бунтаря. Кобылкин, поняв, что словесная часть дела закончена, быстро покинул помещение. Для натуры Кобылкина поражение в борьбе за честно заработанные деньги прошло бесследно, потому что он был уверен на все сто – к вечеру все равно повезёт. И, вынув их кармана штанов трубку и кисет, он присел на лавку покурить. «Если отнести Васке-кувалдисту наборную уздечку? – Размышлял Кобылкин, набивая носогрейку самосадом. – Ить он давно её клянчит. И три поллитровки я за неё тока так возьму… Да нет, жалко. Вдруг самому ещё сгодится? А вот чересседельник можно загнать, у меня их три». На том и порешил. Но едва он принял решение, как перед ним, обдав пылью и устало уркнув, остановился грузовик. - Да ек твою коня в ухо! – Тихон Данилович яростно замахал руками, отгоняя пыль. – У собственных ворот спокойно не покуришь. Грузовик заглох, и перед Кобылкиным предстал водила, парень лет двадцати пяти. - Привет крестьянам! – шутливо козырнул водитель и, вскочив на бампер, поднял капот. Тихон Данилович не спеша подошёл к машине и с видом знатока спросил: - Што, забарахлил? - Да… пока до вас доберёшься по таким дорогам, можно не только «ЗИЛа», но и танк угробить, - без зла ответил шофер. - А на кой ляд к нам припёрся-то? - Уголек для вашей школы привёз. Да, кстати, где она у вас находится? Хлопнув капотом, шофер спрыгнул на землю. - Могу, если хошь, штурманом побыть. Дел-то у меня все равно никаких, - сказал Кобылкин и наморщил лоб. - Давай, коли желание есть, - шофер открыл дверцу, приглашая старика в кабину. - А я ить тоже, - тоном бывалого заговорил тот, - покрутил баранку, дай Бог каждому! Чуйский тракт не один раз измерил… Кобылкин начал заливать! Ибо всю свою трудовую жизнь он провёл на конюшне в родной Еловке, но в разговоре с незнакомыми любил предстать коллегой. А если, случалось, подлавливался на незнании предмета, тут же выкручивался: давно было, забывать стал… - Выходит, коллеги мы, - улыбнулся парень, протягивая деду пачку «Бонда». - Выходит, што так, - ответил тот, вытягивая аккуратно заморскую сигарету. - А вы на каких работали? Кобылкин снисходительно улыбнулся: - Проще будет, сынок, сказать, на каких я не работал! И он собрался поведать парню такие случай из своей шофёрской жизни, от которых у молодого отвисла бы челюсть, но увидел, что поверх высокого, плотного забора на них смотрит прижимистый и завистливый сосед Бородин. Увидев соседа, с которым из-за разности характеров и взглядов на жизнь, у них идет пожизненная война, Кобылкина посетила интересная мысль, от которой он чуть не подавился дымом. - Так, - засуетился он. - Та-а-ак!.. - А на полуторках тоже работали? – спросил парень. Но Кобылкин уже не слушал, проворно вскочив на подножку, он заглянул в кузов. - Так, так… Значит, говоришь. В школу уголь? - Ага, в школу. А Колька Снегирев на самом деле был или это так, легенда? - Сколько тонн в кузове-то? - Три, так это… - Ага. Ну, ты покуда покури, а я щас, скажусь старухе и поедем. И про Кольку расскажу… всё расскажу… - Кобылкин спрыгнул с подножки и пустил трусцой к воротам Бородина. - Здорово, сосед! – просунув голову в приоткрытые ворота, поздоровался он. Вместо приветствия Бородин цыкнул на рвущего с цепи кобеля и потом только буркнул: - Чо надо? - Выгодное дело хочу предложить, Степан Игнатич. Недоверчиво глянув на соседа, Бородин запер пса в будку и подошёл к воротам. - Дела-то вот какое, - начал Кобылкин. – Мой старшой, Сашка-то, помнишь, поди? - А то как же. Не раз крапивой драл, когда на яблоне ловил. - Так вот, он, значит, щас в городе коммерцией занимается… - Ворованными яблоками торгует, што ли? - Подь, ты весь! В меня он пошёл. По молодости я тоже ить коммерсантом был. - Ну-ну, валяй, заливай, токо покороче, а то ить я тебя – коммерсанта-ботало, знаю… - Да дай ты договорить-то! – дернулся Кобылкин. – Сашка щас коммерсант, решил нам со старухой помочь. Ты машину с углём видел? - Ну. - Это он прислал! Бесплатно. - Н-ну!? – удивлённо вскинул брови Бородин. - Дык я ж те… - Эк твою, а! – ругнулся сосед. – Бесплатно! А у нас по сколь за тонну дерут? - Я тебе толкую: нам со старухой покуль не надо, могу тебе уступить. - А ты, случаем, не балаболишь? - осторожничал Бородин. - Да штоб у меня борода вылезла! - Такую-то и не жалко, - усмехнулся Бородин. Кобылки насупился. - Ну, тогда загоняй! – и с несвойственной проворностью сосед кинулся отворять ворота. - Погодь! – остановил его Кобылкин. – Сначала я должен шофера задобрить, штоб он Сашке-то не проболтался, кому уголь сгрузил. Так… Надо… - Чево надо? – не понял Бородин. Кобылкин изобразил на пальцах известный знак. Бородин замялся. - Да ёк твою коня в ухо!- неподдельно вспылил Кобылкин. – Я ему три тонны задаром отдаю, а он жмётся! Заполучив от Бородина бутылку самогона и велев ему готовить место под уголь, Кобылкин шмыгнул со двора. Бородин проворно распахнув ворота шагнул было к машине с углём, но, увидев, как Кобылкин пригибаясь торопится по огороду к реке, всё понял. - Ну, гад! – рыкнул Бородин в след соседу, - ну, сучий сын, попадись ты мне теперь! Бородку-то козью вместе с башкой оторву! Коммерсант клятый! |