|
* * *
Колышется жаркое жито,
опоры в растяжку гудят.
Мой возраст
скатился с зенита,
пошел громыхать на закат.
Ну что же,
я прожил немало,
пора оглядеться, пора!..
Вот послевоенная мама
у печки хлопочет с утра.
Глаза и движения строги,
шершавые руки грубы.
А вот я и сам на пороге
крестьянской избы и судьбы.
В холщовых рубашке, штанишках,
босой (чтоб обувку беречь),
мои изначальные книжки,
родная - до буковки - речь!..
Шумят вековые деревья,
распахан столетний овраг.
Во имя добра и доверья
сражается с морочью
флаг.
А дни, как назло, ветровые,
а колос граненый весом.
И я за штурвалом впервые
стою на комбайне с отцом.
Мы брали у жизни уроки -
и я благодарен судьбе,
что самые первые строки
сложились о нашей избе,
о бабушках,
что нас растили,
о близкой и дальней родне,
о нашем селе, о России,
о прошлом и завтрашнем дне.
Мы знаем все наши святыни,
а с ними -
мы зорче втройне.
Мое поколение ныне
за все
отвечает
в стране.
Шумят вековые деревья
и свежестью тянет с полей.
Во имя добра и доверья
означены в сути своей:
шумиха и дело святое,
ржа власти
и слезы удач...
А поле - и впрямь золотое,
а колос -
тяжел
и горяч!
* * *
Это утверждается навеки,
как закон согласия
в семье:
родники рождаются,
чтоб реки
никогда
не молкли
на земле.
Потому и здравствует Россия
и над ней
бессмертен
небосвод:
мать у нас
живет во имя сына,
сын -
во имя будущего сына
и во имя матери
живет!
СТИХИ О РУССКОЙ ПЕЧКЕ
И. Дронову
О тебе,
воистину пригожей,
эта незатейливая речь
в доме мамы,
в кухоньке-прихожей,
чудом сохранившаяся печь.
Вот шесток,
вот устье и загнетка,
вот чувал,
горячий и живой.
Сколько сказок,
редкостных да метких,
ты в войну дарила нам зимой!
В печке жарко щелкали поленья
и вскипала, как слеза, смола.
Фронтовое наше поколенье
ты,
свет-печка русская,
спасла...
Поседели вдовы, как березы.
Наши дети в армии уже.
Грянули сибирские морозы -
аж слова смерзаются в душе!
Или мы отвыкли от мороза?
(Не тепличных вроде бы кровей!)
Или удаль вытеснила проза?
Или деды были здоровей?..
Гулко в печке бухают поленья,
будто рвется в памяти тротил.
Время - молодому поколенью
у руля вставать и у ветрил!...
* * *
Завари листом смородины
чай,
и утренней душой
сам поймешь: без малой родины
нет понятия - большой.
Без примет родимой улицы,
что растрогали до слез -
дом Бакулиных ссутулился,
дом Поповых в землю врос.
Без старушки на завалинке
и ее славянских глаз,
что тебя знавали маленьким
и признали в этот раз.
Встану рано утром, гляну я -
оторваться не могу:
конь мухортый и буланая
кобылица на лугу.
Четкий след копыта выбили
на отаве молодой.
Первый иней густо выбелил
две березы над водой.
А за этими березами -
копны розметью,
стерня.
Изумительные озими.
О Т Ч И Н А.
Начало дня.
БЕРЕЗОВОЕ ЧУДО
Вад.
Кузнецову
Поэт опальный и поручик
с глазами,
темными от слез,
он ввел в поэзию под ручки
«чету белеющих берез»...
Другой поэт
при личной встрече
поставил русское клеймо:
он услыхал в живом наречье
«от милой матери письмо»...
И на краю воды, у пруда,
где гладь - зеркальна до беды,
сумел поэт увидеть чудо
ее девичьей наготы...
И я, сдирающий берёсту,
и нежно гладящий
корьё,
гляжу на темные наросты
и вижу,
как нести непросто
с в я т о е,
с в е т л о е,
с в о е!
|
ОГОНЕК В ТВОЕМ ОКНЕ
У калины гроздь красивая,
августеет в гроздьях кровь.
Здравствуй, Таня-свет-Васильевна,
запоздалая любовь!
Я хожу к тебе не каяться,
не для сладостных затей:
это мне не полагается
как отцу двоих детей.
Да и ты - давно известно мне -
жизнь познала до конца:
как-никак, а дочь невестою
подрастает без отца.
Пусть любителей посплетничать
распирает по ночам:
это кто же поздно вечером
к ней так тихо постучал?!
Нам знакомы те известия,
что кружатся вороньем.
Помолчим о многом вместе мы -
лучше все-таки вдвоем!
Выйду в ночь
под звезды мглистые -
пусть они не светят мне! -
помашу рукою издали
огоньку в твоем окне.
ПРО НЕДОЛГУЮ ЖИЗНЬ БЫКА
Порешили прирезать быка. И пока
деловитый наждак
правит в доме ножи,
я хочу в двух словах
рассказать про быка,
про его недолгую жизнь.
Он родился весною на лугу за селом,
зеленела трава,
и кукушка считала года,
и скатилась звезда
несмышленышу прямо на лоб,
и светилась во лбу
широко и счастливо звезда!
Три апреля с тех пор
закрутились на рог.
Вышли три мужика
с топором на порог.
И быка за рога! Отмычал,
брат, ага!
И ударили в лоб -
бык осел на сугроб,
так ударили враз
- только искры из глаз,
и качнулась земля,
и кругами пошла из-под ног.
Бык пытался привстать,
чтобы, выгнув рога,
всею мощью своей протаранить забор
и уйти далеко-далеко на луга,
но взлетела рука - глухо хрястнул
топор.
И с протягом
вошли в лен большие ножи -
только хрип из души,
только стон из души.
Вот и все про быка.
Долго жить приказал.
А мужик закурил, отошел и сказал:
- Мне вот тоже быка завалить бы
пора.
Попрошу-ка соседа. А сам - со
двора!..
В доме жаркими щами запахло. И
впрок
первотёлыш в хлеву ткнулся матери в
бок.
ВОКРУГ ЕСЕНИНА
Черный
человек!
Ты прескверный гость...
С.А.
Есенин
Гнались, как стая на Парнас,
за ним жабо, манишки, фраки,
хотя не стоили подчас
хвоста качаловской
собаки.
Пророки будущих голгоф
(А ты - дурак,
Иван-царевич!),
копил вранье Мариенгоф,
жужжал над ухом Шершеневич.
Лицом к лицу - не разобрать:
кто - друг,
кто - враг,
кто - просто денди,
а их была большая рать,
желавших прозвенеть в легенде...
Дымит над Черной речкой снег,
бьет молния в горах навылет.
Найдется черный человек -
и петлю для тебя
намылит!..
СТИХИ О ТАЕЖНОЙ СОБАКЕ
Евг.
Гущину
Кто-то не понарошку
едет в Крым, в Коктебель,
а у Женьки - сторожка
да казенный кобель.
Прямо возле крылечка,
где кончается глушь,
с гор спускается речка
и зовется Челюш.
Я сейчас не о Жене
(он уехал в Беле),
я пишу с уваженьем
о его кобеле.
До охоты охочий,
не лишен
доброты,
он не раз, между прочим,
был с медведем на «ты».
И в отчаянных схватках
(всех отметин не счесть!)
не имел он повадки
уронить свою честь.
Кто - неважно, однако
был тот некто нахал,
кто впервые собаку
лучшим другом назвал.
Поясню на примере:
ведь не с каждым из нас
ты пошел бы на зверя -
как ты думаешь,
Барс?!.
ПОЮТ ПЕТУХИ
Село как село. Над селом рассвело.
Поют петухи над селом весело.
Исторгнув восторг
и глаза закатив,
выводят они стародавний мотив
от грешной земли
до блаженных высот.
Но вот по селу пропылил «К-700».
И гром прогремел и утих на полях.
Мелькнул агроном на своих «Жигулях».
Пастух,
что отвык от коня и бича,
привычно на луг
повернул «Москвича».
Растет, хорошеет родное село,
от многих наград пиджакам тяжело.
А то, что в стихах я воспел петуха,
так вроде бы власть
и к певцам не глуха!..
ЗИМНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ
Нет без запевки ладной песни,
как нету
утра без зари.
«Мороз и солнце, день чудесный!» -
не скажешь лучше, хоть умри.
Мы эти строки полюбили,
как снег на утренней заре.
А каковы они в Сибири,
мороз и солнце в декабре?!
Мороз -
звенит ледышкой слово,
в столетних соснах -
треск и гуд.
И солнце в небесах сурово
столбы под стражей
стерегут.
В трубу всевышнему
кричи:
нет тяги ни в одной печи;
грусть расплескавши по очам,
конь не ложится по ночам;
пусть критик морщит нос капризный,
а мы-то знаем с детских лет:
как, на лету смерзаясь,
г л ы з
ы
за животиной
скачут вслед!
И ты бежишь в шубейке тесной
весь в обмороженной красе...
Мороз и солнце - день чудесный
там... в среднерусской полосе!
|