|
«УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ...»
Помнишь, было
что в начале,
как в лугах брели...
«Утоли моя
печали,
слышишь, утоли...»
Никого не замечали,
глаз не отвели...
«Утоли моя
печали,
слышишь, утоли...»
Журавли с небес кричали,
гнулись ковыли...
«Утоли моя
печали,
слышишь, утоли...»
Что они наобещали -
лодка на мели...
«Утоли моя
печали,
слышишь, утоли...»
Времена тебя умчали,
ты теперь вдали...
«Утоли моя
печали,
слышишь, утоли...»
* * *
От зарницы дрогнул воздух,
месяц выплыл молодой.
Коноплей пахнуло остро
и примятой лебедой.
Тает в дымке луговина
и уводит за гумно
краснощекая рябина,
что кивала мне в окно.
Отсырело вязнут звуки.
Потаенны вздохи мглы...
От речной крутой излуки
скрип тоскующей ветлы.
Затерялись в пожнях где-то
метляки слепых огней...
где стреноженных,
с рассвета
слышны ботала коней.
На мостковые
перила
знобко морось потекла.
А заря - золой остыла,
догоревшая дотла.
Тополек на карауле -
весь в росе воротничок...
Скоро маковку июля
жнейка солнца отсечет!
* * *
...Тепло земли вобрав,
и преломленья света -
зеленым соком трав
перебродило лето.
Покоем дышит луг
и стелет незабудки,
тенета ткет паук
на дягилевой
дудке.
Медвян густой настой -
нектаром воздух клеит,
а спелый травостой
росою тяжелеет.
И не боясь подков
коня на рыси ходкой,
бубенчики вьюнков
вызванивают кротко.
И не поймешь - слеза,
роса ли брызнет крупно?
Запавшие глаза
ромашек неотступны...
ФАДЕЕВ
О, вдохновения импульс движущий!
Строки слетают косым углом...
Вижу: склонился Фадеев пишущий
перелицовывая «Разгром».
В дробном аллюре дорога стелется.
Насторожилась, как беркут, мгла...
Вот он, летящий в дозор Метелица -
стан изогнул над лукой седла!
...Ствол вороненый патроном
давится,
чужд празднословия и богем:
это свинцовая точка ставится,
в книге - «Последний из удэге...»
* * *
Даль в разлогах
синя и поката,
застолбилось дымами село.
Вот опять поманило куда-то,
то же чувство, что раньше звало.
С проводов осыпается иней,
бахромой прибирая кювет.
Минул день - не осенний, не зимний
и скупой, как пророка завет.
Екнет сердце с восторгом-испугом:
как на тоненькой нитке висит...
По холмам, перелескам, яругам -
неприкаянно осень сквозит...
Свет негаснущий с неба струится,
недоступный взбесившейся мгле...
Пофартило бы снова родиться -
невзначай вот на этой земле.
Время сдержанно тукает в жилах
и обводит земные круги...
И достанет, наверное, силы -
быть к друзьям и врагам -
всеблагим...
ПУЛЯ
Оборвав недолгий путь,
тропку скарауля,
обожгла солдату грудь
снайперская пуля.
Не коленце выдавал:
«Ты ходи, Калуга!..» -
он подрубленный упал -
вышагнул из круга.
Звякнул дужкой котелок
(мерка влаги вешней).
Кто-то охнул: - Э-эх,
браток -
как же так, сердешный?!
Не допел-договорил,
не изведал муки...
Сок березовый пролил
на лицо и руки.
В полдень, в громе батарей,
там, где холм изрытый -
ползал рыжий муравей
по щеке небритой.
|
РЕКВИЕМ
В глазах темно от горя:
на стыке двух веков,
дно Баренцева моря -
могила моряков.
В отсеках мрак жестокий
и не войти туда, -
колокола тревоги
заполнила беда!
Нет штормовой болтанки,
отрезаны пути:
не только их останки,
и души - взаперти...
И не отдраить люки
и не продуть балласт,
и крестные их муки
вошли кинжально в нас!
Гнев опаляет душу
от скудости в казне:
простите нас за сушу,
столь шаткую
в стране.
Чем возмещу потерю,
что вас не повстречал?
Простите нас за берег,
он скупо привечал...
Оплот и гордость флота,
родные ждут, друзья...
Вернитесь из похода -
сквозь мглу небытия.
Ребята, уцелейте! -
с Россией мы скорбим...
Смерть победить сумейте -
и день, и ночь твердим...
НА ЗЕМЛЕ
Луна латунит
скирды
соломы на полях...
Полынью (крепче спирта!)
пахнуло в ковылях.
Обманчивым покоем
прохлада вгонит в дрожь.
Перепелиным боем -
отговорила рожь.
Огней села немногих
свеченье в стороне,
теряются дороги
в прикатанной стерне...
За той скирдою в шлеме,
доносит за версту -
там вспарывает лемех
по зяби борозду.
Звезда зерном в полове
сверкнет с высот иных,
но краше и суровей -
опора дел земных!
СКВЕРНОСЛОВЫ
Сквернослов без матерщины - жалок!
Он идейки скудной проводник:
оснастить бы матом не мешало -
общечеловеческий язык.
Не портовый грузчик - спец с дипломом
поэтажно кроет - в пух и прах!..
Даже дворник с неразлучным ломом
подивился, голову задрав.
Щедрые достоинствами девы
тоже гнут «оглобельки
в дугу...»
Караул!.. Языковеды, где вы,
на каком вы дремлете боку?
Над строкою этой цепенею,
за страницу прыгает строка!..
Речи деградация страшнее -
самого заклятого врага!
Наш язык! Великий из великих,
шелуху и хамство
отрази!
От жаргонов и от «фенек» диких
чистоту и суть свою спаси!
Я у жизни разного
призанял,
но духовных презирал калек!..
Неужели этот груз потянем -
за собою в двадцать пятый век?
НА БРИГАДЕ
Я теплой памятью согрет -
неприхотливое виденье:
черемухи душистый бред,
бригады ветхие строенья.
Дымок над кузней с желтизной
и стали звон по наковальне,
и ослепляя белизной -
околок колыхался дальний.
Медунок дух царил, медвян,
такой, что сердце сладко ныло...
И ожидание семян
земля застенчиво таила.
Новорожденный травный май
купался в мареве дрожащем.
Отбушевал, иссяк «Дунай»,
потоком бурно говорящим.
Среди борон, цепей стяжных
грачи ходили как артисты,
а у орудий пропашных -
в наклон мудрили трактористы.
Босой ногою день свисал,
увала с облака касаясь.
Гонимый ветром вешний пал -
трещал в бурьянах, разгораясь.
Пряду из памяти мотка
веретена вращеньем скорым:
бег бригадирского «ходка»
пылящим вижу косогором...
|