|
* * *
Чуден день! Другим не назовешь,
А простору не видать и края.
Тяжелеет, наливаясь, рожь,
Золото у солнца
отбирая.
Слушая, закрыв глаза, стою:
Вот о колос ударяет колос.
Песню поле мне поет свою,
Узнаю знакомый с детства голос.
Эта песня радует сердца,
Столько в ней труда и столько воли,
Что отрадно слушать без конца,
Как поет под ветром теплым поле.
* * *
Наверно, теплой будет осень,
Я вижу множество стрекоз.
Слюду на крылышках уносят
И вьются около берез.
Какая плавность в их движенье!
Дрожит крыло на ветерке,
То взлет, то легкое паденье
В воздушной солнечной реке.
Сверкает спинок позолота,
Опять плывут, как на волну,
И целый день своим полетом
Подчеркивают тишину.
* * *
Хочу возвратить желанье:
Когда, бывало, один
Шел к соснам, как на свиданье,
И долго меж них бродил.
Тоска меня не томила,
Любил я запах смолы,
Она мне давала силу,
Что вечно хранят стволы.
Мечтами богат был слишком,
В природе искал идеал.
И даже сосновую шишку
Я с радостью поднимал.
Вернись ты, мое желанье,
Тогда бы один опять
Шел к соснам, как на свиданье,
Подумать и помечтать.
* * *
Убор тайги красив и строг,
Сюда не добрались метели,
Бегут следы звериных ног
И прячутся под лапы елей.
Искринками усыпан снег,
Порою колкими
для глаза,
И в белых пятнах на сосне
Я разглядел дупло не сразу.
А белка, словно из окна,
Как будто утекла к вершинке…
Мне показалось: тишина
Застряла в голубых снежинках
И до весны уж не уйдет,
Покоем неба край обласкан.
Здесь сказка в быль легко войдет
И былью обернется сказка.
* * *
Мне кажется, в тайге особый
Бывает солнечный покой,
Когда весна, припав к сугробам,
Пьет хвоей пахнущий настой.
И тонок так смолистый запах
И от стволов, и от ветвей.
Медведь идет на тощих лапах,
Дремоту сбросив зимних
дней.
Местами травка молодая
Пробьется, чуть сошли снега.
И, ревом воздух сотрясая,
Сохатый выставил рога.
И всюду сосны в три обхвата,
Им день не день и век не век…
Тайга на щедрости богата,
Да, жаль, корыстен человек.
УТРО
Ударился ветер о ели.
Затих в ледяном серебре.
Последние звезды дотлели,
Как угли в забытом костре…
Рассвет синеватый струится,
Пугая морозом денек.
У елей на длинных ресницах
Повис и не дрогнет снежок.
И все в этом мире нарядно.
Здесь пень как серебряный стул.
И, грудь
выставляя парадно,
Глухарь на суку хохотнул.
И зайцу, вскочившему с лежки,
Медведя почудился храп.
Тряхнул своей легкою дошкой,
Оставил созвездие лап.
* * *
Кругом бугристый снег искрится,
Мороз то скрипнет, то щипнет.
Крылом от пролетевшей птицы
Куда-то облако плывет.
Скольжу! И твердый наст без края,
Чуть уловимая лыжня,
И даль молочно-голубая
Зовет настойчиво меня.
Туда, где снежные равнины,
Где ветер зверя след слизнул,
Где спрятались до половины
Кусты в сплошную белизну.
И кажется: сквозь
них струится
Заката розовый поток…
Здесь Родины моей частица –
Заветный сердцу уголок.
* * *
Сквозь ветки ветер просевает снег,
Слепит он первозданной чистотою.
Грустящая, наверно, о
весне
Стоит березка рядышком со мною.
И музыкою грусть ее звучит,
Природою написанные ноты.
А грусть легка, без горя, без обид,
Но как-то в сердце задевает что-то.
Восторженным на миг я становлюсь
И ствол березы трогаю рукою.
Всегда светла березовая грусть,
И этим светом делится со мною.
* * *
Ну вот и состоялась
встреча,
Лыжня ведет в притихший бор.
А небо в нас снежинки мечет,
Ткет на ветвях зима узор.
Кругом безветрие, как ватой
Закрыты уши, но порой
Стук дятла слышен глуховатый
Почти над самой головой.
И снова тишь, и шелест лыжи,
А рядом зайца свежий след…
Я щек твоих румянец вижу
И глаз твоих лучистый свет.
* * *
Тенета, словно волоконца,
И под ногой хрустит трава,
Застряло на березе солнце,
И благодарная листва
Не шелохнется, помня, - надо
Подольше сохранить покой.
Стоит осенняя прохлада,
А запах у нее грибной.
|
* * *
Раскинув корявые сучья,
Далеко, наверно, видна,
Я знаю, стоит в Чернолучье
Любимая мною сосна.
А ветер холодный и колкий
Вершину пытается гнуть,
И снег застревает в иголках,
И в небе студеная жуть…
* * *
Я не забыл тот аромат цветов,
Лужайку с перегретою травою
И небо без клочечка
облаков,
Немного побелевшее
от зноя.
Внезапно налетевшая пчела
Тебя тогда так сильно испугала.
«Еще б немного, я бы умерла», -
Полувсерьез, полушутя сказала.
Действительно, пугливой ты была –
И нежною, и
хрупкою не в меру…
Тот летний день война оборвала
И нашу жизнь поставила к барьеру.
А через год от друга я узнал:
На Бородинском поле знаменитом
К воронке темной, где солдат стонал,
Ты поползла… И
снайпером убита.
Но аромат цветов и яркость дня,
Тебя из той неповторимой были
Не стушевали годы для меня,
А как-то беспощадно обострили.
* * *
И опять о тебе бесконечные мысли,
В них и радость, и грусть так легко
ужились.
А вдали облака, словно дымка, повисли,
Голубою и твердою видится высь.
Сероватой волны слышу в берег плесканье,
Вся горит и искрится под солнцем река.
Я твое уловил дорогое дыханье,
И невольно к щеке прикоснулась щека.
Есть мгновенья, в которых особо заметно,
Что ты счастье свое так случайно нашел.
Есть любовь, если даже она безответна,
Все равно от нее на душе хорошо…
И опять о тебе бесконечные мысли…
Ты сверкнула лучом средь забот и тревог…
А вдали облака, словно дымка, повисли,
И прохладный с реки потянул ветерок.
* * *
А вечер был с порозовевшей далью,
На вербах почки хохлились слегка.
И, вороненой отливая сталью,
Текла река, в ней были облака.
Тянул вальдшнеп невысоко над нами,
Тревожно, суховато просвистя.
Приятель мой, с горящими глазами,
Поднял ружье, уже курки взведя.
А я стоял и думал: чудо-птица,
О нашей страсти ты не можешь знать,
А мы вот тут сумели притаиться,
Чтоб жизнь твою в полете оборвать.
А надо ль это?.. Убедиться мне бы!
А может быть, мы убиваем тут
Те чувства, что даются только небом,
И в нас они с тем выстрелом умрут.
* * *
Пятнистые от снега крыши,
Снег их прикрыл едва-едва.
Колотится о ветки, слышу,
Необлетевшая листва.
А Обь уже шугой покрыта,
И в берег врезался ледок.
Стоит унылая ракита
И греет оголенный бок…
* * *
Гладь озерка затронул ветерок,
И лилии качаются дремотно.
От ивы оторвавшийся листок
Летит на землю как-то неохотно.
Кулик засуетился у воды,
Посвистывает очень осторожно,
Насторожился, словно ждет беды,
Ведь тишина бывает часто ложной.
Порой не знаем, что таит она,
Какие предвещает нам потери?
Вот и кулик, он ей не очень верит,
Его насторожила тишина.
* * *
Ну почему исчез так рано снег?
Проплыв над ближним полем облаками?
Еще бы поработать здесь весне
И пожурчать
искристыми ручьями.
Но все черно. И серая трава,
На солнце подсыхая, разомлела.
В ее сплетеньи темная листва
С осенних дней еще не догорела.
Уже чечеток не услышишь трель
В березах, что полны
благого света.
Знать, растерялся нынешний апрель,
А, может быть, поторопилось лето.
* * *
Стою у вековой литой сосны.
Что и от ветра вряд ли шелохнется.
С ее головоломной высоты,
Мне кажется на много ближе солнце.
Свидетельница пролетевших лет,
Их отпечатки где-то в сердцевине.
Струится от нее зеленый свет
Две сотни лет. Но ярок и поныне.
Пора бы путь продолжить.
Но стою,
Как будто был предупрежден заране,
Что встреча с ней
Избавит жизнь мою
От тех тревожных дум,
Что душу ранят.
* * *
Из осенней листвы собираю букет.
Как щедра ты, природа, на краски!
Посмотрите, какой у меня разноцвет,
И как он обаятельно ласков.
Пахнет ветром, дождем и морозом слегка,
В нем горячее лето остыло.
А по лету всегда в человеке тоска,
И живет с неизбывною силой.
И растет мой букет, я его принесу
И поставлю на стол у окошка.
А зимой он напомнит: как осень в лесу
Заметала листвою дорожки.
Я услышу, как ветер в деревьях шумит,
Сквозь дождя леденящую сетку.
А к окошку зима подойдет, поглядит,
И протянет хрустальную ветку.
|