|
* * *
Я просыпаюсь. Я
схожу с ума.
Ночь так
напряжена – шепни, и – рухнет.
И остро дышит
первая зима
В открытой наспех
форточке на кухне.
Горячим взглядом
по двору скольжу,
Снег выпавший слезами
прорезая,
И что-то важное
до боли зная,
Ищу слова – и
слов не нахожу.
Что означают
снега мотыльки
И тишина,
отточенная снегом? –
Что жизнь и
смерть (хоть та и ходит следом),
Что жизнь и
смерть – безумно далеки.
Расстанемся,
состаримся, умрем,
И в паузе замрет
как будто нота.
Но вдруг
проснется и заметит кто-то,
Как остро пахнет
снежным октябрем!..
А снег смотреть –
что колыбель качать.
Какие в этом счастье и
кручина.
Но мне не стыдно
плакать беспричинно.
И жить, а это
значит – ощущать…
* * *
По усталости
уличных плит
Март пройдет
тяжелей, чем эпоха.
Нас ли доза
весеннего вздоха
От вселенской
тоски исцелит?
Мы смеемся, жуем
шоколад,
Ждем трамваев,
теряем перчатки,
Но сквозь лица
видны отпечатки
Жесткой воли
откуда-то над…
Похваляться ли высшим
родством? –
Время стерпит и
эти проказы,
Будто видит – за
пылью проказы
Лик нездешним
сквозит торжеством.
Будут платья
темнее сутан,
Чтобы прятать
причастность к чему-то.
И река
по-весеннему мутно
Разольется по
нашим следам.
Солнце выкажет
мартовский лед,
Где-то в долгой
репризе плутая.
Как разрознит
слова запятая,
Так и слово миры
разведет.
Жизнь размерена,
как пересказ,
И крестами
расстелены тропы,
И еще бесконечно
до пробы
Восхожденья
кого-то из нас.
Мы пока еще
розним миры
Осторожно,
молчком, исподлобья.
Мы пока еще
только подобья
До поры, до
последней поры…
* * *
Может быть,
здесь, в этой осенней улице,
Там, где дождями
след мой исполосован,
В месте для
встречи, что никогда не сбудется,
Я одинока так,
что не сыщешь слова.
Дело не в том, с
кем мне сегодня сиживать
В кухне за чаем,
за разговором вычурным.
Дело в том, кем я
любима или же
Кем не любима (и – позабыть, и вычеркнуть).
Ах, это чувство –
повод к любви и повести,
Равновеликость с
собой – как прогулка по небу.
Жить – на ветру,
с риском опустошенности,
И не болеть
жадностью – чтобы поняли.
* * *
Ночь бьется о
стекла и все норовит
Во впадину сердца
чьего-нибудь влиться.
А взгляд
одиночества жалок на вид.
И время течет не
в минутах, а в лицах.
С назойливым
ветром слились еще те,
Что где-то в
корнях моей памяти нервной.
Куда же теперь
мне в моей нищете,
Как долгой зиме
до проталины первой?
А вы – не нужнее
схожденья с ума,
Не трепетней чашки остывшего чая,
Когда в эти окна
вторгается тьма,
Ненужной растрате
меня завещая
Выстраивать мысли
в один звукоряд
Над белым листом,
как создатель над сенью,
Где речи огнем
богохульным горят,
Но строки
мерещатся, как воскресенье.
* * *
Втиснут свет в
проем оконной рамы,
Вполбеды до неба самого.
И идет сердечной
диаграммой
Способ постижения
всего.
То ли это кто-то
ради шутки
Взгляд мой
проливает на пустяк,
Заполняя смыслом
промежутки
Между тем, что
дорого и так.
Вот, ищи с
покорностью холопьей
Оправданье
ветхое, пока
То ли листья
кружат, то ли хлопья,
То ли жизнь
качнулась у виска.
То ли жизнь, а то
ли небылица,
Где так скоро,
будто сгоряча,
Сединой молчания
покрыться,
В пустоту весь голос прокричав.
|
* * *
Вот и треснуло
небо с холодной водой –
Хоть прожить, а
хоть выжить осталось – изволь же
До последнего
края с каймой золотой,
До прощаний, а
может быть, дальше и больше…
Что за прихоть
печальная бьется во всем,
От которой бежать
наугад и на ощупь
Хоть водой
дождевою и хоть в чернозем,
Чтоб вернуться
травою сквозь мерзлую толщу.
Дни торопят
послушную гибель свою.
Проходя по траве,
ты оступишься странно. –
Это я, это я, это
я восстаю.
Это жизнью земля
кровоточит, как рана.
* * *
По холодной
траве,
По зеленому
долгому полю
Я пойду,
обжигаясь
Дыханием в полную
грудь.
Чтоб от счастья
дрожать,
Будто зверь,
отлученный от воли,
И из каменных
стен,
И из каменных
стен упорхнуть.
Я не знаю, куда,
Да и в этом ли, в
сущности, дело?
Я как будто
впервые
Взгляну с
удивленьем немым:
Вон за сумрачный
лес
Чья-то темная
тень полетела,
Вот плывут облака
За движением
мерным моим.
И глаза подниму
Удивленные выше и
выше…
А потом я пойму,
Что кругом –
незнакомая степь.
Что я сбилась с
пути,
И мне в сумраке
этом не выжить.
И вернуться назад
Мне до ночи уже
не успеть.
* * *
Как хорошо, когда
Выше домов
деревья,
Пахнет сирень в
руках
Сладким тягучим
сном.
Будет столь долог
свет,
Сколько смогу
смотреть я,
Будет столь долог
день,
Сколько ты будешь
в нем.
Крыши больничных
стен
Сумрачны и
покаты,
Птичий очерчен
гвалт
Контурами двора.
Вот и пора тебе
Между домов
куда-то
С долгой тоской в
глазах,
С брошенным вскользь «Пора…»
* * *
Осень – время
чего-то свыше.
Напоследок, перед
зимой
Вдруг опомнится и
задышит
Жизнь в фигурочке заводной.
И повеет
рассветом влажным,
Новым днем из-за
старых штор.
И покажется это
важным –
Как невиданным до сих пор.
Как стекло,
холодно утро –
Страшно сделать
один глоток.
Как в него я
войду, будто
В чистый лед
золотой конек!
Сколько вспыхнет
во мне случайных
Дерзких помыслов
– и затем –
Осень – время для
встреч тайных
С расставаньями насовсем.
Время –
вчувствоваться до дрожи
В мир из уличных
голосов –
Может, кто-нибудь
из прохожих –
Из твоих
сокровенных снов,
Может, время
чему-то сбыться
До того, как
исчезнет все,
И взлетят и
замолкнут птицы,
И зима меня
занесет…
|