Владимир Мефодьевич Башунов - автор 15 сборников стихов, прозы, этюдов, наполненных поэтическими и философскими раздумьями. Сами названия сборников - ранних - "Поляна, (1970), "Васильковая вода" (1975), "Таймень" (1977) и более поздних - "Звезда утренняя, звезда вечерняя" (1987), "Жаль моя" (1988), "Третья стража" (2004) и др. уже намечают тот круг тем и подлинных ценностей, важных и значимых для поэта. Во всех сборниках В.М. Башунова и в его прозе достаточно явно и полно воплощается человеческий и духовный путь лирического героя (босоногое деревенское детство, город, учеба в университете, семья, творчество), поэтому вслед за Пушкиным поэт мог бы сказать: в моих стихах - моя биография. Однако поэтический мир В.М. Башунова подчеркнуто не эгоцентричен. В ранний период лирическое Я растворено, органично вписано в природный ряд: "Вот и ягода с печалинкой, / с холодинкою вода…" <…> Это я стою под выстрелом / Золотого сентября" ("Акварель"); "…только-только выбежал из детства / и еще не понял ничего <…> А дожди - цветные радуги, а ветра кладут поклон. / Бог ты мой, живи и радуйся, / Что попал в такой полон…" ("Гость"). Целостность, ясность, гармоничность этого детского бытия создается слиянием словесного (вербального) и изобразительного, пластического ряда. Установка на синтез - важная примета поэтики В.М. Башунова, которую он сознательно подчеркивает названиями своих стихотворений ("Акварель", "Этюд с женщиной, освещенной закатом"). Природа близкая и родная (как поляна с земляникой), но уже в детстве возникает ощущение соприкосновения с чудом ("Вершится таинство в природе…"). Несомненно, воссоздавая образы родной природы, В.М. Башунов продолжает традиции А.С. Пушкина и А.А. Фета, изображая "красоту обыденного" не в статике, а в ее вечном движении, нюансах, переходных состояниях: "…будто вся как есть природа / только-только родилась" ("Летняя гроза").

Образ малой родины в раннем творчестве поэта предстает, прежде всего, через женские образы (портрет отца дан где-то на периферии): посвящения - "маме", "сестре", - эти образы становятся и лирическими персонажами стихотворений, кроме этого - "рябина", "ягода", "картошка", "травинка", "береза", "луна", "вода". И многочисленные женские образы - "девчонки пили березовый сок…", "Женщина рукою смуглой / С ветки яблоко сорвет…". Интерес к Вечно Женскому позволяет поэту не только создать целостный, животворный, гармоничный поэтический мир, но и обрести свой поэтический голос, найти свою поэтическую нишу, кажущуюся во второй половине ХХ в. отнюдь не магистральной. Эту маргинальность относительно ведущего литературного направления эпохи - соцреализма - ощущает и сам поэт. В этом аспекте важны его признания: "…негеройскую ношу неси" ("Диалог"), - и еще определеннее: "Пусть не легче, да привольней, / пусть не ближе, да верней… / Выбираю путь окольный - / Слава Богу, стал умней" ("Окольный путь").

Этот "окольный" путь определил такие особенности его поэтического дара, как лиризм, задушевность, искренность, боязнь ложной патетики, иронию и самоиронию. С одной стороны, в мирообразе, созданном В.М. Башуновым, много шукшинского - им было в жизни, куда отступать, их детство, их малая родина, их семья, где в центре мать, вся состоящая из любви и жалости. Поэтому в их творчестве возникают образы-рифмы: "Куст огневой…", "Куст калины горит…". С другой стороны, поэтический мир В.М. Башунова во многом полемичен к шукшинскому: у него нет трагизма ухода из деревни, поэтому нет комплекса блудного сына (деревня, город - лишь вехи на пути познания себя и мира). Поэзия Башунова не приемлет и не воплощает растиражированный советский миф о Москве, свойственный шукшинскому творчеству.

Эпицентр поэтического мира Башунова - Алтай (недаром посмертная книга прозы поэта названа "Твои дороги, Алтай", по сути дела, все дороги в творчестве Башунова ведут на Алтай). Да, есть Москва и есть ощущение себя как "провинциала", но нет желания ее покорить, она тоже только веха на жизненном пути, более того во многом противостоящая своей искусственностью ("А на Тверском фонтан играет…") той алтайской студеной воде, чистота и прозрачность которой не сравнится ни с чем.

Советскому мифу о семье народов лирический герой противопоставляет вечные национальные семейные ценности - любовь к матери, сестре, брату, жене, сыну, дочери, память о своих корнях, обязательную преемственность: "Куда уходит дорога … дорога к сыну вернись!" ("Детский вопрос"); "Рожь. Рожденье. Родина / Пение рожка…" ("Корни"). Важнейшим мотивом в творчестве В.М. Башунова является пушкинский мотив дружбы, некого мужского братства, которому лирический герой верен до конца ("Momento mori", посвященное В.Ф. Горну). В человеческом мире, в отличие от природного, возникает чувство дисгармонии - от непонимания ("Мой друг, я не слышу, не слышу / и не понимаю тебя…" - "Друзья мои нынче далеко"), от ощущения временной или вечной разлуки. Но оно не субстанционально, оно не поглощает всего лирического героя и не воплощает весь поэтический мирообраз: может быть, потому, что поэту свойственна пантеистическая точка зрения (взгляд с позиции вечно воскрешающейся и обновляющейся природы): "Остается цветком или птицей… / Но утешишь ли сердце свое" ("Иногда повстречаешься с птицей").

Творчество В.М. Башунова роднит с шукшинским их особая позиция среди тех писателей и поэтов, которые предметом изображения избрали по преимуществу деревенскую жизнь, хотя деревня у лирического героя в прошлом, она зрима, ее образ пластичен, хотя и создан часто по законам памяти. Как известно, обращение к теме и проблемам деревни позволяла в аспекте культурной традиции ставить вопросы национального бытия. Эти проблемы В.М. Башунов воплощает и через собственный жизненный опыт - стихотворение "Знаменка" имеет вполне реальный эпиграф: "Место рождения: пос. Знаменка…". Сам текст воплощает трагедию многих советских деревень: "Да в паспорте значится имя поселка, которого нет…". В.М. Башунов решает эту тему и в философском ключе, азартно вступая в полемику о "простом человеке", "о сельском простачке":

Кстати, и самих поэтов и писателей, пишущих на деревенские темы, представляли некими "простаками", работающими "под наив". Шукшинская простота и простота художественного мира В.М. Башунова - это простота сложности. Культурные отсылки, реминисценции, эпиграфы, имена и названия художественных произведений ("Слово о полку Игореве", Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, А. Блок, А. Заболоцкий, Поль Верлен, Сэлинджер и т. п.) свидетельствуют об интеллектуальной насыщенности творчества. Поэзия В.М. Башунова мифологична (опирается на мифы - языческие и христианские) и мифогенна (творит индивидуальные).

Таким индивидуальным мифом становится в творчестве В.М. Башунова Пушкинский миф. Как и "Мой Пушкин" М. Цветаевой, это Пушкин, увиденный и воссозданный В.М. Башуновым. Недаром поэт назовет Пушкина "вторым сердцем". "Этюды о Пушкине" начинаются понятным, особенно в контексте культурной ситуации конца XX - начала XXI в. парадоксом: "Велико незнание Пушкина посреди всеобщего знания Пушкина". Рассматривая творчество автора "Евгения Онегина", В.М. Башунов выделяет важные, концептуальные образы: "Тайна", "Сад", "Дверь", "Путь", значительные и для его поэтического мирообраза. О Пушкине написано много, как много хороших поэтов и стихов, но важно, чтобы голос не потонул в хоре других. Задушевный, искренний, камерный голос В.М. Башунова хорошо слышен: "В судьбе, освещенной страданьем, любовью, трудом и сраженьем, / дорога была испытаньем, береза была утешеньем".