|
* * *
Я войду в эту зиму одна –
Хоть на сутки, до нового утра.
С белым снегом летит тишина,
И душа ее слушает чутко.
Дом зимы первозданен и чист –
Это праздник ее новоселья.
Забредет к ней скукоженный
лист
И уснет на пуховой постели.
В этом доме светло и свежо
После осени с ветхим скарбом.
В нем мечтается так хорошо,
Так просторно и мыслям, и ямбам.
Лишь одно растревожит покой:
Одиночество глазом рысьим
Все следит неотступно за мной,
Как сижу я над ворохом писем.
Входит прошлое властно ко мне,
Дорогие слетаются тени.
Я плыву в неизведанном сне,
В белом пепле былых поколений.
По великой России лежат
Мои предки. Креста не отыщешь.
Лишь сухие будылья
дрожат
На заснеженном сельском кладбище.
НА РОДИНЕ
Нехитрое дело – выжить,
В чужие окошки смотреть.
Обидно не видеть Парижа,
Страшней – на чужбине стареть.
Поняв, что не хлебом единым
Ты жив, -
Захлебнешься бедой:
Отечества гибельным дымом,
В озерах заморной
водой.
В краю, где пустые деревни
Сдаются на милость лесам,
Где в крыши врастают деревья,
Ничто не прощается нам.
В заросших могилах погоста
Не сыщешь
поверженный крест.
Трава человечьего роста –
Забвение памятных мест.
И трактором сжеван проселок,
Хранивший родные следы,
И путь возвращения долог
По этим ухабам беды.
А озеро в старую пристань
Толкается серой волной
И смотрит печально и мглисто –
Как будто ребенок больной.
МАРТ
Чернеют горбы уходящих сугробов –
Зима на исходе. Мы выйдем на ветер,
Как травы выходят из снежных окопов,
Но все ненадежно и зыбко на свете:
С крыш рушится снег
и слетают сосульки,
Змеятся ручьи, подбираясь к ногам,
Капели холодные светлые пульки
Вонзаются в темя.
По
зыбким снегам,
Сползающим с талой водою в
канавы,
Я выйду на ветер и вновь осмелею –
Напьюсь, наглотаюсь весенней отравы,
Весеннею немочью
переболею!
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
На частоколе сохнут невода.
Закат пророчит ветреное утро.
Как створки раковины – небо и вода
В закатных переливах перламутра.
У берега на привязи стоят,
Гремя цепями и качаясь, лодки,
И, ненасытно разрывая глотки,
Над сонной рыбой чайки голосят.
Плывут вдали сигнальные огни
Ночного катера, и стайка диких уток
Летит в закат, и все кругом одни –
Все одиноки в это время суток.
А между створок раковины – свет
И красных волн ритмичное биенье,
Слепящий свет и боль преображенья,
И на песке мой неостывший след.
* * *
Сегодня май. И тополя, разнежась,
Новорожденной шевелят листвой.
Такая детская в них безмятежность,
Что хочется погладить их рукой.
Они сейчас свою справляют Пасху.
И я весну пытаюсь обрести.
Так чахлый куст, забыв любовь и ласку,
На пустыре все силится цвести.
Как трудно, весь запас любви истратив,
Тянуться к солнцу, над тоской расти.
Но этот май, как мать своим объятьем,
Меня утешит и за все простит…
* * *
Ночь над Обью черна,
Как смородина черная, мглистая.
Берег рухнул вчера,
Сбросив в реку березы ветвистые.
Этот лиственный флот
Машет ветками, просит о помощи,
А ночной теплоход
Осторожно плывет мимо тонущих.
Фотовспышкой сверкнет
Августовская полночь зарницами,
И до дна Обь проткнет
Раскаленными тонкими спицами.
Бесконечно черна
Эта полночь ненастная августа,
И померк свет костра,
Темнотою закрашенный
нагусто.
И кусты, и цветы –
Все утратили прежние облики.
Я – лишь часть темноты,
Только капля в ночном черном облаке.
МАЛЬВЫ
По мосткам перейду Пивоварку
–
На Червонную
мысли влекут.
Эта улочка держит марку –
Мальвы красные здесь цветут.
Длинноногие, как балерины
В красных пачках, у дома горят.
И, лелея клубники куртины,
Ходит женщина между гряд.
Ей на миг позавидую остро,
Затоскую о справном житье,
Чтоб мой дом, как ухоженный остров,
Так же плыл бы в мирской суете.
Может статься, и нет счастья в доме
За узорной резьбою крылец.
Но как пахнет на свежем изломе
В загорелой руке огурец;
Как сверкают намытые окна,
И томится в плодах огород,
И березы развившийся локон
Осеняет скамью у ворот…
САД
Под бурей осенней упал частокол,
Ольховые кости сложил у канавы,
Уткнулся лицом, беззащитен и гол,
В намокшие желтые травы.
Шел дождь, и заброшенный сад сиротел,
Свои одичавшие яблоки пряча
В крапиву, в бурьян, и под ветром редел
Дрожащий и мокрый от
долгого плача.
На ветер бросая
свои семена,
Он в дом
заколоченный скребся ночами
И мертвых хозяев шептал имена,
Крыльцо засыпая дичками.
Потом выходил из привычных границ,
Побегами шел на межу, за ограду.
Нестрашное пугало нянчило птиц,
Махая рукой листопаду…
|
ТУМАН
Мертвый тростник – шелестящие плавни,
Мокрый песок собирает следы,
И выползают зернистые камни
Из присмиревшей вечерней воды.
Слышатся шорохи в черном бурьяне,
Где неизвестные звери живут,
И в послеливневом
теплом тумане
Прямо по воздуху лодки плывут.
Пахнет дождем и густым иван-чаем,
Листья манжеток в холодной росе,
Сгустком тумана сидит стайка чаек
На потемневшей песчаной косе.
Жизнь в ожидании чуда и яви –
От затерявшихся писем до снов,
Лишь прошуршит за калиткою гравий –
Вздрогну от шума знакомых шагов.
Сколько, скажи, мне томиться в обмане
И на пустынном причале дрожать,
Ждать ненаписанных писем в тумане,
И, задыхаясь, туманом дышать?
Время – разбрасывать черные камни
И восходящее солнце встречать.
ОЗЕРО НА БОЛОТЕ
Поначалу болотный сосняк –
Весь в лишайниках, тощий и нищий.
Он, как самый последний босяк,
Пробавляется скудною пищей.
А за ним, как внезапный испуг,
Словно в тучах прорыв – нежданно
Появляется синий круг, –
В толще мха незажившая рана.
Не проехать к нему, не пройти.
Вековою трясиной хранимо –
Это озеро на пути
Так желанно и недостижимо.
Там у синего ока земли,
Как жрецы в языческом храме,
Ходят гордые журавли,
Попирая трясину ногами.
НОЧЬ В ДЕРЕВНЕ
Малый мир – затуманенный диск,
В центре – низкий бревенчатый дом,
Комариный пронзительный писк
Над затянутым марлей окном.
Ночью мрак осязаем и густ.
Свет зажгу и увижу в окне,
Как живой, шевелящийся куст
Осторожно крадется ко мне.
В тишине, от которой не спать,
На краю светового пятна
Не устанут деревья шептать,
Что я в доме осталась одна,
Что я нынче хочу подстеречь
Их бессмертные души в ночи
И подслушать неясную речь,
Подобрав к ее тайне ключи.
Там следят за мной тысячи глаз –
Я боюсь посмотреть в темноту…
Ночь в деревне. Двенадцатый час.
Заговорщеский шепот в саду.
* * *
Зверобой душистый в кринке.
В теплом сумраке избы
На коптящей керосинке
Жарю белые грибы.
В кружке пенный шепот кваса,
Груда яблок на столе.
Праздник яблочного Спаса,
И баян поет в селе.
В эту ночь, бывало, можно,
Наигравшись днем в лапту,
Всей гурьбой напасть безбожно
На антоновку в саду:
И веселые частушки
Слушать в праздничной толпе,
И с беспечною подружкой
В вальсе мчаться по земле;
Над ромашками колдуя,
Нагадать, что счастье есть,
Горький привкус поцелуя
Сладким яблоком заесть;
И на пристани вечерней
Слушать гаснущий прибой,
И заснувшею деревней
Тихо шествовать домой…
ВЕЧЕР
Ни души на вечерней пристани.
Гладкий плес полон тихой тоски,
И мне кажется: если выстрелить –
Он расколется на куски.
Я смотрю в это темное зеркало
С помутневшим ночным серебром,
Над его камышовыми стрелками
Утка машет усталым крылом.
Врассыпную и крупными гроздьями
Засветилось над мраком воды
Августовское небо звездами,
Будто белым наливом сады.
Темной вязью славянской азбуки
Над водою деревьев венцы,
А за пазухой греются яблоки –
Потерявшие гнезда птенцы…
НОЧЬ
С гулким грохотом поезд уносится прочь –
Задрожали и звезды, и яблоки сонного
сада.
Подминая закат, опустилась безлунная ночь
–
Августовская ночь звездопада.
Жгли костер и картошку катали в золе,
И смотрели во тьму, и боялись ее, словно
дети, -
Там стояло пространство на темной земле,
Как хранилище прошлых тысячелетий.
Пели песни и думали с тайной тоской
О стареющем лете, прошедшем так скоро…
Искры тьму прошивали, и каждой сосной
К нам тянулась душа молчаливого бора.
Повернувшись холодным бесстрастным лицом,
Ночь смотрела в глаза без вражды и любови,
И светился в ладонях над ярким костром
Беззащитный огонь человеческой крови.
АВГУСТ
Я люблю вас, простые радости
Этой жизни лесной и дикой:
Темно-синие сумерки в августе,
Как созревшая ежевика;
В полночь метеоритные промельки
И негромкие всхлипы прибоя,
В парусиновом ветхом домике
Запах вянущего зверобоя;
Тополей забытье предосеннее,
Слишком яркие – к ветру – закаты,
И вечернее птичье пение –
Все, чем так в эти дни мы богаты.
Лес ведет меня утром за руку,
Как ребенка ведут к причастью,
И с туманом, плывущим за реку,
Уплывают мои несчастья…
ПЛОТ
Плот приколот намертво ко дну.
Поплавки подмигивают мне.
Хорошо, хотя бы раз в году,
Плыть на месте
на сыром бревне.
Плыть, застыв от счастья тишины,
От слиянья с небом и водой,
Что тебе дарованы они
Снова милосердною судьбой.
Плыть на этом стареньком плоту,
Что избит
вальками матерей,
В детство, окрыленность,
чистоту,
В добрый мир растений и зверей.
На рассвете кони и столбы
Тонут здесь в туманном молоке,
Сладко спят зеленые холмы,
Спят, примяв пшеницу на щеке.
Мысли безмятежны и легки,
И душа спокойна, как вода,
Где летят прозрачные мальки,
Плоть воды
пронзая без труда.
Первый луч
поймав на глубине,
Просверкнет веселая плотва.
Я плыву в зеркальной синеве
На груди добрейшего плота.
|