Карпова Л. Дар веры // Алтайская правда. - 2013 г. - 20 июля. с. 1, 4.
Уже первые мероприятия Шукшинских дней на Алтае принесли немало замечательных открытий.
«Верим!»
Внеконкурсный показ документальных фильмов прошел в кинотеатрах Барнаула, Бийска, Сросток.
– Летающая тарелка приземлилась, и выходят три человека... Завели в эту летающую тарелку. А как заходишь, надо же сразу скафандр надевать. Ну они мне напялили этот скафандр. И начали расспрашивать: «Кроме тебя здесь кто-нибудь есть?» Я сказал: «Есть. Люди». Они меня спрашивают: «У вас здесь колхоз есть?» Я говорю: «Есть. Колхоз имени Пушкина». – «А что это такое, колхоз?» Я говорю: «Колхоз зарабатывает деньги. Если он не будет работать, люди будут бедные». Они меня взяли с собой и полетели. Дом у них такой хороший. Как заходишь, у них есть туалет, есть ванна, все блестит – золото у них там...
Деревенский мальчонка Ленька рассказывал эту историю, улыбался и спрашивал с экрана: «Вы мне не верите, да?» А зрители в зале кинотеатра «Премьера» отвечали ему: «Верим, конечно, верим!» Потому что кому еще и верить, как не этой наивной, чистой душе, этому маленькому чудику? А еще деревенскому философу, который видел, как открывается небо. И Ленькиной матери, простой деревенской труженице, вдруг тоже ставшей сочинительницей: произошло что-то в ее душе и написала она неожиданно для себя стих о своей нелегкой женской доле.
Это были герои документального фильма Юрия Шиллера, картины из непростых девяностых. Но многие из сидящих в зале верили в то, что вырос Ленька замечательным человеком. Он обязательно стал таким, как юный герой художественной картины Ю. Шиллера «Воробей» (фильм-победитель одного из Шукшинских кинофестивалей). Именно такие параллели тут просматриваются, и иначе быть не может: чудики остаются чудиками навсегда.
Начался же внеконкурсный показ документальных фильмов с картины нашего земляка Владимира Эйснера «Последний срок».
Эта картина Эйснера черно-белая, потому что нет места радостным краскам в том убогом мирке, в котором живут люди, подобные «герою», проведшему сорок лет жизни в тюрьмах. Страшно смотреть в лица тех, кто бессмысленно растратил свои жизни, убил в себе человека. Тяжко на душе было – но только после просмотра этого фильма, потому что герои всех остальных картин оказались именно героями, пережившими репрессии, войны и голод, но не опустившимися до вранья и преступления против совести человеческой. Показателен тот факт, что герои эти в большинстве своем сельские жители, люди на земле, те, на ком эта самая земля и держится. И этот противовес перевешивает всю ничтожность персонажа «Последнего срока».
Помимо рядовых сельских тружеников мы увидели на экране таких знакомых, родных, шукшинских чудиков, причем со всей России. Еще узнали зрители о судьбе людей уникальных, как будто бы не причастных к тяжкому труду на земле, но на самом деле являющихся солью земли русской. Герой фильма Б. Криницына «Дар веры» – художник-самоучка, иконописец, крестьянин из Самарской губернии Григорий Журавлев. Он писал групповой портрет царской семьи, расписывал храмы в селах. Создавал фрески храма он и в родном селе, участвовал также в разработке архитектурного плана, лично руководил постройкой. Иконы Григория Журавлева ныне находятся в музее Троице-Сергиевой лавры рядом с творениями Васнецова и Нестерова. Обычная судьба художника, скажете вы. Вот только... Журавлев был рожден без рук и ног, создавал он свои творения, держа кисть во рту. «И все-таки есть особая радость для всех нас в том, что такой человек был, что человек может быть таким», – с этими словами, звучащими с экрана, нельзя не согласиться.
И о других фильмах показа вспоминать можно долго. Все они не могли не оставить след в душе – будь то «Жди меня (японка Юка и Россия)» С. Ле¬вашова и Н. Якимчука, или «На родине Серафима Вырицкого. Огарково» Н. Якимчука, или «Два дня мая» В. Ефремова, или «Мы не голуби» А. Малечкина... Зрители в тот вечер провели в кинозале пять часов, смотря одну картину за другой! После показа один из самых стойких – тележурналист Анатолий Корчуганов выразил мнение многих:
– Первый день чтений начался замечательно: привезли то самое живое документальное кино, которое греет душу. Мы так стосковались по нему... Для меня лично фильм «Чаша» С. Зайцева о художнике Поздееве – это вершина. И, конечно, фильм «Леша» хорош.
– А вы помните даму, против которой все зрители ополчились? Ту, которую возмутили несколько крепких слов из уст героя? Она от лица всех сибиряков, хотя ее никто и не уполномачивал, просила передать режиссеру свое возмущение (цитирую дословно: «Мы очень культурные, любим искусство. Я постоянно в деревню езжу, там так люди не говорят. Мы люди сильно духовные, и сибирякам тут лапшу не надо вешать на уши!»). Она возмущена была, что кто-то написал сценарий с нецензурными словами, чтобы заработать на этом денег...».
– До нее, наверное, не до шло, что село-то сгорело! Герой фильма Леша рассказывает о селе, которого уже нет. Для нас это близко: я жил две недели в Михайловке, мы каждый день ездили в Николаевку. Помню запах жареного мяса, погибших в огне животных. И не забуду, как идешь по земле и как будто проваливаешься – такой большой слой пепла... Эта зрительница не увидела главного: Леша спас людей из огня, он вывел стариков и снова вернулся в объятое пламенем село за теми, кто не мог идти...
Остается надеяться, что этот показ был первой ласточкой и фестиваль документального кино на Алтае станет традицией. А может быть, как сказал Анатолий Васильевич, со временем превратится и в конкурс, потому что нужность этого кино, которое навряд ли увидишь в программах телевидения, неоспорима. «Такого очищения души, которое случилось на этом показе, найти просто невозможно», – и с этими словами нельзя не согласиться тоже.
Параллель между публицистикой и документальным кинематографом провел директор недавно созданного Молодежного центра Союза кинематографистов Дмитрий Якунин.
– Многие режиссеры в девяностые годы, когда все больше кинематограф «уходил в капитализм», нашли себя в документальном кино, – сказал гость. – И поэтому оно наиболее чистое, духовное, нравственное. Именно на шукшинской земле, я считаю, надо показывать великий пласт документального кинематографа.
Вспомним, что когда-то из всех искусств важнейшим считалось кино. В современной истории пальму первенства стоило бы отдать кинематографу документальному. Именно такой вывод напрашивается после первого кинопоказа.
«Литературный перекресток» – так называлось традиционное событие, имевшее место быть в краевой библиотеке. Если говорить о традициях, то нельзя не заметить, что без встречи с писателями в краевой библиотеке имени В. Шишкова уже нельзя представить Шукшинских дней.
– Несомненно, что литературная основа фестиваля остается его главной составляющей, – сказал заместитель губернатора Даниил Бессарабов. – Еже¬годно в Алтайский край приезжают писатели, которым по-настоящему близко творчество нашего земляка. Обращение к творческому наследию Шукшина становится душевной потребностью все новых и новых поколений читателей.
Читальный зал библиотеки был полон в тот день. Гости могли пообщаться с поэтом и переводчиком Игорем Беловым, поэтом, публицистом и арт-критиком Алексеем Шороховым, поэтом Вероникой Шелленберг. Гости рассказывали о том, какую роль в их судьбе играет творчество Шукшина, читали свои стихи.
Поэт, эссеист и критик Алексей Машевский объяснил гостям суть такого понятия, как «гений места». «Что определяет территорию, на которой живет человек, придает ей статус?» - задал вопрос Алексей Геннадьевич. И сам же замечательно ответил на него:
– Конечно, гений места, то, что выделяет и отделяет данное место от любого другого. И это сокровище, капитал непреходящий, который нужно беречь как зеницу ока и приумножать. Все то, что мы создаем для условий нашего существования, преходяще. А вот то, что составляет смысловой пласт, вечно. И этим нужно делиться с другими. Если вы дадите другу сто долларов – у вас не будет ста долларов. А поделитесь с другим открытием поэта, художника, писателя – и у него прибудет, и у вас останется. Культура замечательна тем, что ее можно располовинивать и умножать сколько угодно и от этого самому становиться только богаче.
Шукшин – «гений места» Алтайского края. И то, что культурная жизнь строится вокруг него, закономерно и правильно. Шукшин открывается как писатель для нынешнего дня в высшей степени актуальный, потому что он возобновляет одну из важнейших тем русской литературы, пушкинскую – тему проблемы внутренней свободы человека. Его герои, которые практически не имеют серьезного социального статуса, вдруг обнаруживают превосходство и внутреннее достоинство перед множеством других людей, так сильно озабоченных своим бытовым преуспеянием, карьерой... Ты понимаешь, что для нашего времени, гипермотивированного социальным успехом, заработком, определенными игрушками, которые нам подсовывает потребительская цивилизация, Шукшин может быть лекарством от этой самой гипермотивированности. Проходит время, и все меньше остается тех, кто знал Василия Макаровича не только по его книгам и фильмам. Тем более удивительной оказалась встреча в библиотеке с критиком Ларисой Ягунковой. Вот что рассказала Лариса Даутовна:
– Василий Макарович особое место занимает в моей жизни и душе. Когда я пришла к нему в первый раз, в 1970 году, он был в кризисе. Далеко не все его ценили по-настоящему...
Почему я захотела написать тогда о нем? Мне он был очень интересен. Я окончила ВГИК позже его. Но он произвел огромное впечатление своим явлением во ВГИКе, поразил всех, начиная от мэтров и заканчивая студентами. О нем там помнили – о его ершистости, таланте, о его гимнастерке и сапогах, в которых он ходил назло стиляжной среде. И его кинокартины были у всех на слуху – Шукшин как бы и не уходил из ВГИКа.
Все его мысли в то время были посвящены Разину. Когда я пришла к нему, он как раз дорабатывал сценарий. Жалко было ему терять многое найденное в романе. Почему он мне, молодой и неопытной, доверился? Он понял, что мой интерес к нему искренний, настоящий. Я открыла его для себя сначала как писателя – очень большого, интересного, необычного. И задала Шукшину прямой вопрос: «Зачем такому писателю, как вы, кинематограф? Ваши герои, темы страшно проигрывают в фильмах». Ведь у нас в то время было абсолютистское отношение к кинематографу: мы признавали интеллектуальное, ассоциативное, тонкое, кумиром был у нас Тарковский. А сам Тарковский-то как раз понимал, что кино должно быть разным...
И Шукшин спокойно, неторопливо, обстоятельно стал разъяснять, зачем писателю нужно кино: «Я начал писать под влиянием кино и снимать под влиянием литературы». Он тогда собирался уезжать снимать «Печки-лавочки». «Василий Макарович, а можно с вами?» – спросила я. И первый раз я побывала на Алтае, в селе Шульгин Лог, в 1971 году. И встречи с Шукшиным, и той поездки мне хватило на всю жизнь... «Под присмотром орла» – так называется новая книга поэта из Омска Вероники Шелленберг. Многие гости шутили, что на презентацию издания в Барнауле она «спустилась с гор». На самом же деле она вернулась не только с заоблачных вершин, но и с любимой ею «воды»: не один уже год омичка сплавляется на рафте по рекам Алтая. И, конечно же, Катуни, Чуе, Чулышману, горам и людям, алтайским легендам посвящено немало строк поэта. Рассказ об Алтае был настолько завораживающим, так трогали душу стихи в авторском исполнении, что многим гостям захотелось побывать в Горном. И как на кинопоказе в «Премьере» зрители аплодировали после просмотра каждого документального фильма, так же они не жалели ладоней после каждого стихотворения о крае родном, навек любимом нашей гостьей.